Огонь в его крови (ЛП) - Диксон Руби
«Я?»
— Но вы хотите, чтобы я приручила дракона! Как, черт возьми, я должна это сделать?
— Ну же, придумай что-нибудь, — лицо у него серьезное, когда он долгое время, упорно смотрит на меня, после чего отворачивается. Он делает несколько шагов, чтобы, следуя за своими солдатами, выйти в лестничную клетку. Мгновение спустя его голос доноситься до меня. — Если не сможешь, тогда мы все обречены также, как и ты.
Глава 4
КЛАУДИЯ
Я думала, что ничего уже не может быть хуже, чем быть оставленной на произвол судьбы, посреди кишащей драконами Территории свалки. Мне правда, правда, иной раз следует прекратить бросать вызов вселенной. Потому что, знаете, что в десять раз хуже? Быть прикованной цепью к столбу и оставленной на произвол судьбы, посреди кишащей драконами Территории свалки.
В сотый раз за последние несколько часов я верчу лодыжкой, пытаясь протиснуть ногу из кандалов. Хотя, это явно бессмысленно. Не могу протащить сквозь металл пяточную кость, и от постоянного подталкивания и трения в попытках протащить силой или иным образом, кожа на моей ноге начинает покрываться волдырями и набухает.
Тем не менее, волдыри не самая моя большая проблема. Если не найду способ освободиться, то умру.
Красные хлопающие ткани знамен, насмехаясь надо мной, развеваются на ветру на расстоянии не более чем в полсотни метрах от меня. Так близко и в то же время так далеко. Неважно насколько они близко — я никуда не денусь. Я сижу тут, как собака на цепи, жду, чтобы меня сожрали. От отчаяния и паники у меня в горле стоит ком, и он душит меня. Сейчас не лучшее время, чтобы сходить с ума.
Мне надо подумать.
Я должна освободиться. Каким бы то ни было образом.
А этим идиотам заблагорассудилось, чтобы я ради них приручила дракона. Любым способом.
Ничего более чокнутого я в жизни еще не слышала. Это почти столь же реально, как кто-то заявляет мне, что я должна стащить с неба луну и припарковать ее на улице. Хочу сказать, что луна, по крайней мере, не захочет мной отобедать. Я абсолютно уверена, что драконы едят людей регулярно. Для них мы просто маленькие ходячие мешки с мясом наподобие коровы или овцы. Они нам не друзья. Они не домашние питомцы. Никто из них не даст себя «приручить».
И я знаю наверняка, что во всем этом я совсем не знаток. С драконом я никогда даже и рядом не стояла, и именно поэтому я все еще живу вместо того, чтобы стать человеческим ломтиком тоста. Последний дракон, которого я видела, парил высоко в небе над городом как минимум в пятистах метрах над землей. Увидев его своими глазами даже настолько высоко, принесло ощущение встречи с чем-то огромным, смертоносным и чрезвычайно ужасающим. Будь он хоть немного поближе к земле, бьюсь об заклад, что тень размаха его крыльев закрыла бы собой свет солнца. Меня пробирает дрожь от одной мысли об этом.
И как это ни странно, именно в этот момент сверху падает тень.
От беспокойства у меня мурашки по коже, и я чувствую, что волосы на голове встают дыбом. «Господи! Пожалуйста, пусть это будет птица. Пожалуйста, пусть это будет птица. Или облако. Огромное, темное, блуждающее облако». Я жмурю глаза и жду. Ничего не происходит, поэтому я с большой осторожностью снова открываю глаза и проверяю небо. Там проблеск золота, вот только он слишком близко, и я скольжу вниз к основанию столба, крепко его обнимая, будто он защитит меня.
Как только я это делаю, у меня над головой снова пролетает тень. Во рту все пересыхает, и я наблюдаю, как тень пролетает от одного конца помещения на другой.
«Это облако, — повторяю я себе. — Это облако. Это облако. Это облако».
Спустя мгновение тень снова плавно проскальзывает мимо, все больше… и… больше и больше… и куда быстрее, чем следует любому облаку. Я едва дышу. Начинается приступ паники, и от животного ужаса я учащенно дышу. «Пожалуйста. Пожалуйста». Я хватаю за цепь настолько тихо, как могу, стараясь не шуметь звеньями, и решительно тяну за них. «Может, они разойдутся. Пожалуйста». Мне понадобится мощный заряд везения. Тем не менее, цепи не поддаются, поэтому я опять тяну за них…
Рев наполняет небеса. Он громогласный. Яростный. Непокорный. Он столь громкий, что дрожит все здание, и из разбитых окон градом сыпется стекло. На противоположной стороне помещения опрокидывается старый офисный стул. Все дрожит, включая меня.
«Это не облако. Это дракон. Гребаный дракон».
Я сдерживаю в себе рвущиеся наружу панический скулеж и отпускаю цепи, чтобы зажать себе рот. Либо это, либо я закричу и выдам свое местонахождение. Я более-менее скрыта в руинах этого помещения, и, возможно, разрушенные стены этого кабинета, разбросанные по всему помещению, утаят факт, что здесь на корточках съежился маленький, беззащитный человек. Стены и окна — разбиты вдребезги, напоминая, какими они когда-то были, и я такая крошечная, а этот небоскреб просто огромный. Возможно, он не заметит меня, если не издам ни звука.
Проходит минута.
Две.
Три.
Ветер нарастает, и я накрываю рукой свои распущенные волосы, чтоб они не раздувались на ветру. Никаких движений. Ничего, что вынудило бы дракона посмотреть в этом направлении…
Громогласный рев возвращается на этот раз громче и еще более, более яростный. Проблеск золота возвращается в небо, это не умиротворенное растопленное золото восходящего солнца, а цвета глубокого дымчатого янтаря. Полагаю, это гораздо более опасный оттенок золота.
Внезапно, одно из красных знамен срывается с опоры и, пойманное ветром, уносится по воздуху.
Все мое тело замирает. Я не могу пошевелиться.
«О, Боже. О, Боже». Я зажимаю пальцами свои губы, сжимая их вместе, чтобы не издать ни звука. «Не кричи, Клаудия. Только не кричи».
«Некричинекричинекричинекричи». Золотая фигура в небе кружит вокруг здания, и мне слышны отдаленные взмахи крыльев.
Я опять закрываю глаза. Если оставлю их открытыми, то увижу, как дракон кружит все ближе и ближе, погнавшись за этими красными знаменами. Не хочу смотреть на него, когда он начнет меня пожирать. Просто хочу уйти из жизни быстро. «Ну, пожалуйста, пожалуйста, дай мне умереть быстро и без лишней боли». Мои мысли возвращаются к моей сестренке: «Эми, прости, я не смогу спасти тебя». Я задерживаю дыхание, и при этом смехотворность сложившейся ситуации проносится в моей голове снова и снова. Они захотели, чтобы я приручила это существо. Оно же размером с самолет, и они захотели, чтобы я приручила его. Укротила. Что это за гребаная хрень? Они что, рехнулись? Я маленькая, даже по человеческим меркам, и хронически недоедаю. И что мне, по их мнению, делать? Любезно попросить его прекратить сжигать дотла города? Врезать ему по носу свернутой газетой, когда он провинился? В горле пузырится и рвется наружу истерический смех.
Подумать только, это моя цена за продажу пары старых краденых батарей. Черт побери, знай я, что закончу приманкой дракона, то украла бы чего-нибудь по-настоящему дьявольски хорошее.
Ветер меняется, и звуки хохота у меня в горле затихают. В воздухе улавливается новый запах — слабый запах сажи, уже слишком знакомый, который смешивается с… чем-то еще. Чем-то сладеньким, даже пряным, и определенно не человеческим. Запах усиливается, и я с ужасом осознаю, откуда он. Тень падает над разрушенным, открытым помещением, и я крепко сжимаю глаза.
И вот так наступает мой смертный час.
Проникающий до костей удар встряхивает весь мир.
Я открываю глаза и издаю вопль.
Дракон уже прибыл.
Он приседает на выступе здания, расположенном между разрушенными стенами. Он поистине вселяющее в душу страх зрелище — массивные крылья цвета янтаря, ярко выраженные чешуи и огромная, разинутая пасть. Существо настолько громадное, размером вероятно, как любой из разбитых городских автобусов, которыми буквально усеяны улицы. Огромные крылья взмахивают еще дважды, после чего складываются, когда он, спрыгнув по-кошачьи, опускается на пол. Хвост ползет туда-сюда, беспокойно хлеща о камни и обломки кирпичей. Длинную морду прочерчивает тонкий шрам, а глаза размером с обеденную тарелку — это красивый, динамичный круг золотого цвета с черным зрачком. Они до жути похожи на человеческие. Голова у дракона треугольная и больше, чем автомобиль, рогатый черепной гребень на затылке стекает вниз к пасти, заполненной острыми зубами такой же длины, как моя рука. У него раздуваются ноздри в попытке уловить мой запах.
