Академия Изгнания (СИ) - Свон Таня

Но даже в мутном стекле увидела отпечаток ночи, коснувшийся моей души. Черный туман расползся от уголка до уголка, затопил голубизну радужки.

Душа заметалась в истерике внутри грудной клетки, забилась раненой птицей. Я до скрежета сжала зубы, под скулами заходили желваки, а глаза защипало от слез, что просились наружу.

Уронила голову, поникнув. Ударила кулаком о подоконник и тут же зашипела от боли, что вдруг прошила ладонь.

Отскочила от окна и уставилась на него испуганными, изумленными глазами. Я и забыла о рунах, покрывающих раму и подоконник. Прижала раненую руку к груди и аккуратно наклонилась над магическими знаками, изучая.

Защитные заклинания змейками тянулись друг за другом, ползли по периметру окна, а я отшатнулась.

Почти такую же магию я использовала в тот вечер, пытаясь спрятаться от подступающей Тьмы. Только оно не сработало, даже усиленное кровью. Зато это…

Не успела закончить неприятную мысль. Дверь в палату распахнулась, и в комнату вошла женщина, которую уже видела сегодня. Она была одной из гостей, явившихся с допросом.

— Добрый вечер, госпожа Навье, — кивнула она, и несколько серебристых от седины прядок упали на плечи, спрятанные под черной преподавательской мантией.

Я вежливо склонила голову и ощутила, как снова слабею. Ухватилась за изголовье кровати и крепко вцепилась в него дрожащими пальцами.

— Меня зовут Лея Шерали. Я преподаватель по самопознанию.

Я нервно фыркнула вместо какой-нибудь светской фразы. Знаю, что нарушила этикет, но думать о манерах не было ни желания, ни сил.

— Где мои вещи, — не слишком дружелюбно бросила я, а потом, опомнившись, добавила, — госпожа Шерали?

Женщина окинула меня снисходительным, немного жалобным взглядом, от которого мне стало только хуже. Я не ощутила поддержки, а лишь острее почувствовала обреченность.

— Все вещи на хранении. Здесь, в лекарском крыле.

Преподавательница шагнула вглубь комнаты, и тени под ее ногами разбежались, будто от солнечных лучей. Госпожа Шерали коротко улыбнулась и кивнула на стул, стоящий возле меня.

— Аста, присядьте, — когда она оказалась под светящимся шаром, зависшим у потолка в центре комнаты, морщинки на ее лице словно разгладились, а черты лица смягчились. — Вам нужно набраться сил.

— Мне нужны ответы, — упрямо ответила я и демонстративно отдернула от кровати руку, лишая себя опоры. Тут же покачнулась, но удержалась на ногах.

На секунду серебристые брови взлетели к середине лба, но преподавательница самопознания быстро вернула прежнее невозмутимое выражение лица.

Я понимала, что не просто так пришла именно она. У дитурбьентов, обычных охотников, нет такого предмета как самопознание. Его изучают только темераты, рискующие при потере контроля навсегда утратить самих себя и стать безвольными монстрами. Инфектами.

Ужасающая картинка складывалась слишком быстро.

Отсутствие зеркал в палате, защитные руны на окне, преподаватель темератов…

— Вы обязательно получите ответы на все свои вопросы, — спокойно, вкрадчиво произнесла Шерали. Сожаление исказило ее лицо: брови выгнулись серебряными дужками, губы напряглись в натянутой, неискренней улыбке.

— Но? — тут же подловила я, чувствуя подвох в словах женщины.

— Но для начала, госпожа Навье, вам стоит отдохнуть. Учебный год начнется уже через несколько дней. Там вы и узнаете все, что вам требуется.

Несколько дней?!

Негодование вытеснило усталость. Я глупо приоткрыла рот в немом удивлении, но тут же сморщилась. Выходит, я провела на больничной койке все каникулы!

— У меня нет времени ждать несколько дней, — сухо отрезала я и требовательно взглянула на гостью. — Мне нужна хотя бы моя форма.

— В скором времени вам выдадут новую, — уклончиво ответила Шерали, а я скривилась от недовольства.

Я не могу идти к ректору в больничной ночной рубашке! А попасть к отцу мне нужно как можно раньше, пока не зачислили на факультет к темератам. Если этого уже не случилось… В любом случае, нужно попытаться выиграть хотя бы шанс.

— Аста, — голос гостьи неожиданно смягчился, из него исчезла деловая холодность, — прошу, успокойтесь. В вас сейчас говорит…

— Тьма? — закончила я за преподавательницу и прикусила дрожащую губу. Напряжение прокатилось тяжелой волной по всему телу и остановилось у самого горла.

— Да, — уронила взгляд Шерали и виновато прикрыла веки.

Видно, она не хотела говорить об этом сейчас. Но мне не нужны пояснения. Я и так обо всем догадалась.

— Аста, — вновь обратилась ко мне, уговаривая, — ваша паника — нормальная реакция. Вам страшно, и все кажется обманом. Глупой ошибкой.

Сердце затрепетало в слепой надежде, но тут же тяжело ухнуло и похолодело, когда в почерневшем окне вновь увидела отражение собственного взгляда.

Да, хотелось бы думать, что все вокруг — злая шутка. Что я сейчас крепко зажмурюсь, а когда снова открою глаза, буду прежней.

— Я не занимаюсь самообманом, госпожа Шерали, — потускневшим голосом возразила, дрожа всем телом. — Лишь прошу встречи с ректором.

Намеренно не смотрела на преподавательницу. Кожей ощущала ее удивленный, несколько возмущенный взгляд. Разумеется, она не знает, что я дочь ректора, а потому моя просьба кажется верхом хамства, непростительной вседозволенностью.

— Я не уверена, что…

— Спросите ректора, если не хотите слушать меня, — чуть не сорвавшись на недозволенный тон, сказала я. — Уверена, он не будет против нашей встречи.

— Госпожа Навье, — жестко обратились ко мне, — на данный момент я декан вашего факультета, и…

— Это легко исправить, — отрезала я и тут же прикусила язык.

Если Шерали — мой декан, меня точно уже перевели на факультет темератов. Тем важнее поговорить с отцом. Я любым способом должна его убедить дать мне шанс и не связываться узами договора с охотником.

По порядкам Академии, темераты обязаны заключить союз с будущим охотником на время заключительной практики. Это якобы поможет оскверненным Тьмой продлить свою жизнь — смирение и цель даруют время.

Но мне это не нужно.

Мне нужна возможность работать для себя. Искать противоядие, бороться за свою душу. По-настоящему бороться! А не прислуживать тем, кто ещё не так давно учился со мной на одном курсе!

— Как скажете, госпожа Навье, — декан скованно кивнула и спешно вышла из палаты, оставив меня на растерзание страхам и бушующему урагану эмоций.

Не прошло и получаса, как служанка принесла мою одежду и вызвалась проводить до ректорского кабинета.

— Я против того, чтобы меня переводили к темератам! — выкрикнула, едва за прислугой закрылась дверь.

Отец глядел поверх переплетенных в замок пальцев, что прятали за собой нижнюю половину его лица. И как обычно, казалось, он смотрел сквозь меня.

— Я не могу начать все заново! — голос звенел от отчаяния и страха остаться неуслышанной. — Мне осталось доучиться всего год!

Эта встреча неприятна нам обоим. Я не хотела видеть отца, что бросил семью в самое сложное время, а потом, когда не стало мамы, отказался и от меня. А он не хотел смотреть на живое напоминание о погибшей жене. И на ее убийцу.

— И вам добрый вечер, госпожа Навье, — без улыбки поддел он и тут же продолжил. — Однако, законы писаны не мной, Аста, — выдохнул без эмоций и развел руками. — Не понимаю, чего ты хочешь добиться.

Его отчужденность и холодность не задели. В конце концов, мы уже давно не родные люди. И разделяют нас не только разные фамилии…

А вот полное нежелание слушать — вывело из себя.

— Ты ректор! — взвилась тут же и крепко сжала кулаки. — Так сделай исключение!

Он окинул меня ленивым, затуманенным взглядом. Изучил от макушки до пят. Остановил внимательный взор на почерневших от демонова проклятья глазах. Я не выдержала пристального наблюдения и уронила голову.

Внутри все кипело. От злости. Обиды. И одиночества.

Где-то глубоко в груди неприятно скребла тоска по отцу. Брошенный ребенок внутри меня скучал по родительской любви и искренне желал, чтобы его приласкали, успокоили и поддержали.