Сесилия Ахерн - Волшебный дневник
— Барбара, — повторила Розалин, по-кошачьи сверкнув глазами. — Как насчет чашечки чая перед дорогой, Барбара? У нас есть свежие булочки и домашний клубничный джем.
Лицо Барбары застыло в напряженной улыбке, пока она старалась придумать хоть какую-то отговорку.
— Она не может, — ответила я вместо Барбары, и та сначала с благодарностью, а потом с очевидным чувством вины посмотрела на меня.
— А…
У Розалин вытянулось лицо, словно я испортила ей чаепитие.
— Ей надо ехать домой, чтобы смыть свой чертов загар, — добавила я. Я же говорила, что была на редкость противной особой, к тому же, хотя я не имела никакого отношения к Барбаре и у нее была своя жизнь, к которой ей предстояло вернуться, все равно мне показалось, что она бросает меня. — И пальцы на ногах у нее еще не высохли, — проговорила я, пожав плечами.
— А… — смутилась Розалин, словно я говорила на языке Кельтского Тигра[10]. — Может быть, кофе?
Тут я разразилась хохотом, окончательно смутив Розалин. За моей спиной Барбара переступила с ноги на ногу, не взглянув на меня. Я облегчила ей отъезд. Даже в спортивном костюме и шлепанцах, даже с грязной накрашенной шеей, Барбара выглядела экзотической птицей рядом с Розалин. Потом Розалин, словно бабочку, поглотил дом, похожий на венерину мухоловку.
Несмотря на ее умоляющий взгляд, я все еще не могла решиться и войти внутрь.
— Поброжу вокруг, — сказала я.
Похоже, Розалин была разочарована, словно я отказывала ей в чем-то очень ценном. Я ждала, когда она уйдет, растворится во тьме коридоров, словно в другом измерении, но она не двигалась с места. Она стояла на пороге, пристально следя за мной, и тогда до меня дошло, что первый шаг придется сделать мне. Пока она сверлила меня взглядом, я огляделась. Куда идти? Слева был дом, за спиной — открытые ворота, которые выходили на главную дорогу, передо мной — деревья и справа — тропинка, ведущая в темную рощу. Я направилась к главной дороге. И ни разу не оглянулась, потому что не хотела знать, стоит ли она еще на пороге. Однако пока я шла, у меня появилось чувство, что не одна Розалин наблюдает за мной. Меня как будто выследил некто, прячущийся за могучими деревьями. Такое чувство бывает, когда вторгаешься в мир природы, где тебе нет места, во всяком случае, куда тебя не звали. Все стоящие вдоль дороги деревья, как один, развернулись в мою сторону.
Если бы навстречу мне, размахивая мечами, скакали на лошадях воины в доспехах, я бы приняла это как должное. Здешнее поместье было словно пропитано историей, населено призраками прошлого, и теперь мне предстояло разыграть тут свою историю. Деревьям многое пришлось повидать, но все же я заинтересовала их, и, пользуясь легким летним ветерком, листья потихоньку перешептывались друг с другом, словно обменивались слухами и сплетнями и им ничуть не наскучивало видеть все новых и новых персонажей.
Я шагала по главной аллее, пока деревья, искусно скрывавшие замок, не расступились. И хотя я шла по направлению к замку, он словно свалился ниоткуда, незаметно, на цыпочках, подобравшись ко мне с прижатым к губам пальцем, как будто ему сотни лет не хватало приключений. Я остановилась как вкопанная. И показалась себе крохотной песчинкой перед большим замком. Мне даже почудилось, что в руинах он более властный и нетерпимый, так как выставил напоказ все свои шрамы, все раны и дыры, полученные в битвах. А я стояла, напоминая себе тень той девочки, которой была, тоже выставившей напоказ свои шрамы. У нас было много общего.
Мы немного по-изучали друг друга, и я зашагала дальше, отчего он даже не поморщился.
Хотя я могла войти в замок через дыру в боковой стене, мне показалось более учтивым воспользоваться другой дырой, на месте которой когда-то стояли главные ворота. Не знаю, с кем я играла в учтивость, однако сочла более уместным обратиться к менее суровой стороне замка. Постояв у двери и таким образом выдержав вежливую паузу, я вошла внутрь и увидела много травы и много камней. Меня поразила удивительная тишина, и мне почудилось, будто я вторглась в чей-то дом. Замерли, глядя на меня, сорняки, одуванчики, крапива. Не знаю почему, но я расплакалась.
С одинаковой печалью я прежде смотрела на муху, а теперь смотрела на замок, но если по правде, то с печалью я в первую очередь воспринимала самое себя. У меня появилось ощущение, будто я слышу, как стонет и плачет замок, всеми брошенный и разрушающийся, тогда как деревья вокруг поднимаются все выше и выше. Когда я подошла к одной из стен и увидела, из каких огромных камней она сложена, то представила, какими сильными были руки людей, тащивших эти камни, точнее, которых заставляли их тащить. Усевшись на корточки в углу, я прижалась ухом к стене и закрыла глаза. Не знаю, что мне хотелось услышать, собственно, я даже не знала, почему это делаю, но я как будто старалась успокоить стену, правда-правда, именно эта мысль крутилась у меня в голове.
Если бы я рассказала об этом Зои и Лауре, они срочно увезли бы меня в Дом моды для детей, тем не менее у меня появилось чувство, будто нас с замком что-то объединяет. Возможно, это оттого, что я потеряла свой дом и мне больше ничего не принадлежало, а здесь я набрела на руины и пожелала сделать их своими. Наверное, одиноким людям свойственно к чему-то прижиматься, чтобы забыть о своем одиночестве. Для меня этим «чем-то» стал замок.
Понятия не имею, сколько времени я провела в замке, разве что солнце понемногу пряталось за деревьями, расцвечивая зайчиками руины при каждом порыве ветра. Какое-то время понаблюдав за этим, в конце концов я сообразила, что тени сгущаются и скоро станет совсем темно. Наверняка было около десяти часов.
От долгого сидения в одном положении у меня затекли ноги, и мне потребовалось довольно много времени, чтобы встать. Уголком глаза я увидела какое-то движение. Тень. Человек. Не зверь. Но бросок стремительный. Не желая попасть в когти кому бы то ни было, я повернулась спиной ко входу в замок и стала торопливо отступать. Тут опять послышался шум — заухал филин, и я, перепугавшись, была готова дать деру. Не видя, куда ступаю, я наткнулась на камень, перелетела через него и упала в траву. Когда ударилась головой, то застонала и услышала страх в своем голосе, потому что вляпалась невесть во что с невесть какой живностью. В глазах потемнело, потом черные точки появились там, где должна была проходить линия полу-провалившейся крыши на фоне синего неба. Я вскочила, руками помогла себе выпрямиться и стала карабкаться по щебенке и камням, не думая о царапинах и не оглядываясь, а потом побежала так быстро, как только могла в шлепанцах угги[11]. Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем появился уже знакомый дом, словно дорога и деревья сговорились подольше задержать меня на «беговой дорожке».
