Клаудия Грэй - Вечная ночь

Волосы у мужчины были темнее, чем у Лукаса, но я все равно пыталась представить себе его на этом месте. Щекам стало жарко, они запылали.

Я заставила себя вернуться в настоящее; мне казалось, что я заснула и мне снился сон. Я торопливо пригладила волосы и сделала несколько глубоких вдохов. Теперь я слышала, как играет «Нитка жемчуга» Гленна Миллера. Джазовая музыка всегда означала, что у папы прекрасное настроение.

Не удержавшись, я улыбнулась. По крайней мере одному из нас понравилась академия «Вечная ночь».

Когда я закончила складывать вещи, время подошло к ужину. Я вышла в гостиную, где все еще играла музыка, и увидела, что мама с папой танцуют и при этом немного дурачатся: папа сжал губы, изображая страсть, а мама одной рукой придерживает подол своей черной юбки.

Папа сильно крутнул маму и наклонил ее назад. Она, улыбаясь, едва не коснулась головой пола и тут увидела меня.

— Милая, вот и ты! — произнесла она, оставаясь в наклонном положении, но папа поспешно поднял ее. — Все вещи упаковала?

— Да. Спасибо, что помогли мне. И отдельное спасибо за картину — она прекрасна.

Родители улыбнулись друг другу, радуясь, что хоть чем-то смогли меня порадовать.

— А сейчас будем пировать! — Папа кивнул на стол. — Твоя мать просто превзошла самое себя.

Обычно мама не устраивала обильных трапез; сегодняшний вечер определенно считался особенным. Она приготовила все мои любимые блюда, причем гораздо больше, чем я могла съесть. Только тут до меня дошло, что я буквально умираю с голоду, ведь сегодня пришлось обойтись без ланча, поэтому сначала родители говорили только между собой — у меня слишком разыгрался аппетит, чтобы вступать в беседу.

— Миссис Бетани сказала, что они наконец-то закончили переоборудование лабораторий, — произнес папа между двумя глотками вина. — Надеюсь, у меня будет возможность проверить все до того, как это сделают учащиеся. Правда, боюсь, что кое-какое оборудование настолько современное, что я не буду знать, как к нему подступиться.

— Вот поэтому я и преподаю историю, — отозвалась мама. — Прошлое не меняется, просто становится все длиннее.

— Ребята, а я буду у вас учиться? — спросила я с набитым ртом.

— Сначала проглоти, — машинально скомандовал папа. — Подожди до завтра, и все узнаешь сама, как и остальные.

— О! Ну ладно.

Не в его манере было вот так резко обрывать меня, и я немного растерялась.

— Нельзя, чтобы у нас вошло в привычку сообщать тебе слишком много лишней информации, — более мягко пояснила мама. — Тебе нужно иметь как можно больше общего с другими учениками, понимаешь?

Она хотела, чтобы это прозвучало легко, но меня ее слова сильно задели.

— И с кем из них у меня должно быть что-то общее? С теми, чьи семьи учатся в «Вечной ночи» веками? Или с аутсайдерами, которые вписываются сюда еще хуже, чем я? На кого из них я, по-твоему, должна походить?

Папа вздохнул:

— Бьянка, веди себя разумно. Нет никакого смысла опять начинать этот спор.

Давно пора было успокоиться и смириться, но я не могла.

— Конечно, я знаю. Мы приехали сюда исключительно «ради моего блага». Да только непонятно, каким образом то, что я рассталась с домом и всеми друзьями, может пойти мне на пользу! Объясни еще разок, потому что пока до меня это так и не дошло.

Мама положила ладонь мне на руку.

— Это тебе во благо, потому что до сих пор ты почти никогда не выезжала из Эрроувуда. Потому что даже наш район почти не покидала, пока мы тебя не заставляли силой. И потому что те несколько друзей, что у тебя имелись, не смогут поддерживать тебя вечно.

Она говорила правильные вещи, и я это знала. Папа поставил свой бокал.

— Тебе необходимо научиться приспосабливаться к изменяющимся обстоятельствам, необходимо стать более независимой. Это очень важные навыки, и мы с мамой пытаемся тебя этому научить. Ты не можешь всю жизнь оставаться нашей маленькой девочкой, Бьянка, как бы тебе этого ни хотелось. И это самый лучший способ подготовиться к той жизни, которая тебя ожидает.

— Вот только не надо делать вид, что речь идет о моем взрослении, — отрезала я. — Это не так, и вам это известно. Речь о том, чего вы оба для меня хотите, и вы твердо намерены добиться своего, нравится мне это или нет.

Я вскочила из-за стола, но не пошла в свою комнату за свитером, а просто схватила с вешалки мамин кардиган и накинула его на плечи.

Несмотря на раннюю осень, вечером на улице было холодно.

Родители не стали спрашивать, куда я иду. Это давно вошло у нас в семейное правило — любой, кто вот-вот разозлится, должен прервать спор, пойти прогуляться, а потом вернуться и сказать то, что по-настоящему думает. И не важно, как сильно ты был расстроен, — прогулка помогала всегда.

Собственно, это правило придумала я, еще в девять лет. Поэтому сомневаюсь, что речь и в самом деле шла о моей зрелости.

Чувство тревоги, испытываемое мною, — это твердая, абсолютная уверенность в том, что мне нет места в этом мире, и дело вовсе не в том, что я подросток. Это часть меня, и так было всегда. Может быть, всегда и будет.

Я шла по территории школы, то и дело оглядываясь — вдруг снова увижу Лукаса? Дурацкая мысль, конечно, с какой стати он будет все свое свободное время проводить на улице? Но я чувствовала себя такой одинокой, поэтому и высматривала его. Однако Лукаса нигде не было. Академия «Вечная ночь», грозно маячившая у меня за спиной, скорее походила на замок, чем на школу-интернат. Я легко представляла себе принцесс, томящихся в подземелье, принцев, сражавшихся с драконами, и злобных колдуний, охранявших двери с помощью заклинаний. Сейчас я меньше всего нуждалась в волшебных сказках.

Ветер сменил направление и принес с собой какие-то звуки — смех с той стороны, где на западном дворе стояла беседка. Наверняка там устроили тот самый пикник. Я поплотнее закуталась в кардиган и пошла в лес — не на восток, в сторону дороги, куда бежала сегодня утром, а к небольшому озеру, расположенному севернее.

Было очень поздно и очень темно, так что я почти ничего не видела, но мне нравилось, как дует ветер среди деревьев, нравился холодный аромат сосен и уханье совы неподалеку. Размеренно вдыхая и выдыхая, я перестала думать о пикнике, и о «Вечной ночи», и вообще обо всем. Я словно растворилась в настоящем.

Внезапные шаги меня испугали. «Лукас!» — подумала я, но по дорожке, засунув руки в карманы, шел мой папа. Конечно, он легко меня нашел.

— Сова так близко, а ведь ей следовало нас испугаться.

— Наверное, она чует запах еды и не улетит, пока есть возможность полакомиться.

Словно в доказательство моих слов, над головой тяжело захлопали крылья, закачались ветки деревьев, и к земле темным пятном устремилась сова. Послышался отчаянный писк — то ли белка, то ли мышь попалась ей на ужин. Сова улетела так быстро, что мы с папой толком ее не разглядели. Я знаю, что должна была восхититься охотничьими талантами совы, но мне было очень жалко мышку.