Апельсиновый вереск. Дорога возврата - Вайолет Девлин
— Я знаю, как ты ведешь себя, когда тебе все равно, — произнесла чародейка. — Ты смотришь на них и не понимаешь, почему испытываешь тоску.
— Я не хочу слушать без пяти минут покойника, — зло выдохнул он. — А ведь Дану подставила тебя с этим пророчеством. Ты до сих пор поклоняешься ей?
— Создательница была мудра. Тебе никогда не постичь ее мудрости, — Элфи различил в ее голосе скрежет, означающий недовольство.
— Она была злой и черствой старухой, — перебил он ее. — Дану использовала каждого из нас. По ее вине ты должна умереть.
— Я не боюсь смерти, — тихо прошелестела Моргана. — А ты? Не боишься его? Повелителя Аннуна?
Элфи вздрогнул и похолодел.
— То, что тебе надо будет сделать, связано с царством Арауна. Слишком мало прошло времени. Он не успел простить тебя за прошлые грехи.
— Мне не нужно его прощение, — Элфи коснулся задней части шеи, где все еще находилась метка связи. — И я не боюсь его или тебя. Совсем скоро ты освободишься от своего обещания Создательнице. Династия Арагда пала, а престол займет истинный правитель.
— Я рада, — в голосе Морганы появились журчащие нотки, — что смогу, наконец, увидеть сестру.
— Стоит ли радоваться? — проворчал Элфи. — Этой мегере самое место в топях.
— А ты, — продолжала чародейка, — присмотри за Наяной. Вы и в прежние времена неплохо ладили, а сейчас и вовсе сдружились.
— Она мой источник информации, — отрезал альв.
Но Моргана его не слышала. Напоследок чародейка произнесла:
— И Элфи, запомни мои слова. Забвение не есть освобождение. Ты можешь забыть, но пережитый опыт не исчезнет из памяти. Боль не стереть чарами, сколько ни пытайся.
— Да что ты…
Моргана исчезла, и в коридоре стало светло. Факелы на стенах запылали многим ярче. Элфи стоял в одиночестве.
— … несешь, — закончил он. — Какие чары? Какая память? — он раздраженно пнул стену. — Сумасшедшая!
В тот день Элфи решил поступить так, как уже не поступал многие годы. Милосердно. Он оставил коробку с запиской возле входа в гостиную и ушел. Он запомнил улыбку маленькой всадницы и надеялся, что когда она найдет браслет, то станет еще немного счастливее.
Элфи признавал правоту старой феи. Он был весь насквозь фальшивым, временами лицемерным и жестоким. Добивался своих целей любыми способами и использовал людей так, как ему угодно. Он не был хорошим, как считала Фейт.
Но ему было не все равно.
Аннун — в валлийской мифологии потусторонний мир
Этери
Когда Иэн Кадоган открыл глаза, Этери сидела на ковре около камина и проводила деревянным гребнем по запутанным темным волосам. Девушка не увидела, а скорее почувствовала, как изменилось его дыхание, как затрепетали ресницы. Отложив гребень в сторону, она повернулась.
Всадник поморщился, ощупал голову рукой и крепко, без стеснения выругался. Этери подождала, пока он заметит, ее и, наконец, заговорила:
— Элфи сказал, что этим вечером мы отправляемся обратно в Утер. Он перенесет нас в ресторацию Эллиота и когда я получу конверт с приглашением, начнутся сборы.
Иэн медленно кивнул, но, как Этери успела заметить, это вовсе не означает, что мужчина с ней согласен. Он оттолкнулся от спинки кресла и сел напротив нее. Теперь, не смотря на огромное количество плоских поверхностей, оба сидели на полу.
Этери подумала, что заспанное лицо Иэна было живым. Слишком живым. Черные глаза, как два бриллианта, ярко сверкали, словно отполированные негодованием. Короткие волосы растрепались, ложась неровными прядями. Футболки на нем по прежнему не было. Всадник хотел как можно скорее разобраться с меткой, поэтому сходил только за книгой, не обратив внимание на свой внешний вид.
Усилием воли Этери отвернулась. Она смотрела поверх его головы и все равно чувствовала его пристальный взгляд.
— Это не обычная метка, — хриплым ото сна голосом сказал он. — Она связала нас с тобой, понимаешь?
Он говорил настолько тихо, что треск огня в камине заглушал некоторые слова, однако девушке удалось уловить смысл сказанного. Она размышляла всего миг, что станет с ней… с ними, после того как она расскажет ему всю правду до конца. В конце концов, Этери решила покончить с ложью. Хотя бы в этом.
— Метка не просто нас связала, — ей тяжело было говорить. Словно чья-то невидимая рука схватила ее за горло, перекрыв доступ к воздуху. — Это брачная метка, Иэн.
Этери до дрожи в коленях боялась его реакции и еще больше страшилась, если бы реакции не последовало. Если бы Иэн набросил на себя плащ отчуждения, опустил на лицо маску равнодушия, он навсегда погиб бы. Умер для нее.
Но всадник сумел удивить. Он замер и, казалось, даже забыл, как дышать. Этери всерьез обеспокоилась его самочувствием. А потом он улыбнулся. Несмело, но так светло, что она задохнулась от старых знакомых чувств. Именно этого мужчину она защитила в замке Короля Артура и с ним сражалась плечом к плечу. Это он не дал ей умереть в темнице и открыл свое сердце. С него она взяла обещание обязательно стать счастливым.
Казалось, ее разбил совсем другой человек. Более жестокий, прямолинейный, заносчивый. Человек, у которого не было сердца.
“Все, что он говорил мне в день нашей встречи — ложь”, — возникла в голове мысль. И в то же время появилась другая. А что тогда было правдой?
Этери хотела протянуть руки, чтобы спрятаться от ужасных испытаний в его теплых объятиях. Она хотела говорить с ним обо всем на свете. Рассказывать о своей прошлой жизни, о том, что ей пришлось пережить, вновь вернувшись на ту сторону. Хотела поделиться обидой на мать и растерянностью перед добротой Эллиота.
И выслушатьегоисторию.
Грустно осознавать, что все это не более чем пыль в глаза. Несуществующий туман, тонкий лед, на который невозможно ступить.
Что-то темное внутри звало ее. Долг. Вот чей это был глас.
— Я должна как можно скорее попасть во дворец, — сказала Этери.
Улыбка Иэн исчезла. Он понял, что она хотела ему сказать. Ей нужно во дворец, чтобы очаровать принца. Ей нужно отвоевать королевство. А в политике нет места чувствам. Холодный расчет и только.
Такой, как Иэн Кадоган прекрасно осознавал, что значит долг. Он долгое время нес это бремя на своих плечах и мог понять. И все же… он хотел возразить. Этери видела, как в немых проклятиях шевелятся его губы. Хотел, но ничего не сказал.
Этери поднялась. Она не могла больше находиться в комнате наедине со своей единственной слабостью. Ей нужно вернуться обратно
