Леди для короля. Оборотная сторона короны - Александра Воронцова
– Ты, Мими. Это натворила ты. Заметь, я, в отличие от некоторых леди, не устраиваю по этому поводу истерики, – съязвил Эдуард.
– Потому что ты некачественная леди, – объяснила ему я, все еще пребывая в глубоком шоке, и просветила: – В нашем пансионе у тебя был бы низший бал по женскому поведению…
Брови его величества поползли вверх.
– У вас, что, была такая дисциплина?
– Разумеется, самый важный предмет. Я, кстати, я сдала с первого раза.
– Не то что историю, – проявил осведомленность Эдуард и этим вернул меня в действительность.
Я пристально посмотрела на него:
– Следил? – прозвучало как упрек, но его величество невозмутимо оправдался:
– Справлялся. Иногда. Не чаще раза в неделю.
Нельзя скрипеть зубами в присутствии лорда, а тем более короля, но как же злит, что породистый королевский нос все время торчал в моей жизни, а ни на одно письмо он мне не ответил. В смысле король, а не нос.
– Вернемся к твоим обвинениям: я ничего такого не делала! Я даже не понимаю, что за связь теперь между нами. И к этому, – я потрясла рукой с невидимыми оковами, – не имею никакого отношения. И я бы не осудила тебя, если бы ты сейчас в отчаянии рвал на себе волосы, а не сидел с довольным лицом!
– А почему я должен быть недоволен? – изумился Эдуард. – Ты мне всю душу вынула, нервы испортила, а теперь оказалось, что ты настолько не хочешь меня от себя отпускать, что пошла на запрещенное – против моей воли решила привязать к себе.
– Во-первых, ты тоже так делал, – по-детски запротестовала я. – Ты первый начал! А во-вторых, да с чего ты взял, что это я?
– Отвечаю последовательно: на первую претензию – мы король и творим, что хотим, – при этом Эдуард состряпал то самое надменное выражение, с которым он встречает послов. – А на вторую – когда я усмирил удавку и сотворил равноправную связь, сначала браслеты были материальными, и лишь потом они стекли с меня водой, которая оказалась не водой, а кое-чьими слезами. Я не поленился, проверил в лаборатории. Как раз пригодился твой платок.
Молчу.
Моими слезами.
Я слезами расплатилась за эту связь. Сильнее только кровь.
Не понимаю, как это вышло. Почему сила отозвалась на мои слезы? Что теперь делать?
Оказалось, что последний вопрос я задала вслух.
– Я уже сказал. Замуж пойдешь.
– Как там Бриан? – вдруг спросила я, вспомнив, что думала о нем в качестве жениха, когда боялась кандидатуры Фалленстара.
– А при чем тут Бриан? – вкрадчиво поинтересовался Эдуард, опасно надо мной нависая. И я как-то сразу прониклась, что наша поза абсолютно неприлична, но попытка отодвинуться провалилась. – Замуж пойдешь за меня. Куда ты теперь денешься?
Исключительно из чувства противоречия я возразила:
– А вот не пойду! Придумаю, что-нибудь, – разумеется, я же мечтала замуж по любви, ну или за Бриана, с ним хоть не скучно. Если не первый и не второй вариант, то карьера леди Имоджин меня ждет. – Пойду во фрейлины к королеве.
– Значит, я сделаю так, что во фрейлины тебя не возьмут, – Эдуард принялся деловито расстегивать камзол.
А я вспомнила, что фрейлинский устав не меняли уже лет двести, и раньше фрейлиной могла становиться или невинная девица, или вдова. Овдоветь я не могла, потому как замужем еще не побывала, а вот…
– Ты не станешь! – возмутилась я.
– Еще как стану, – камзол полетел на сафтийский ковер и, звякнув всеми артефактами, приземлился у моих ног.
Глава 82
Круглыми глазами я смотрела, как его величество разматывает церемониальный кушак и не верила в происходящее. Я все еще надеялась, что это уловка вроде той, что он применил в «сердце Вингфолда» во время первой ступени принятия дара, но где-то в глубине души чувствовала, что сейчас все по-другому.
– Я пожалуюсь королеве!
Эдуард приподнял бровь:
– Моей матери? – усмехнулся он и, наклонившись, приподнял мой подол, устроив его край у меня на колене.
Сердце ускорило свой бег.
А когда его величество потянул за ленты, удерживающие мою туфельку, оно ухнуло куда-то в живот.
– Это ничего не изменит, – попробовала я остановить короля, но неожиданно для себя сипло и без огонька. – Мы живем в просвещённый век куртуазности. Никто не забросает женщину камнями за потерю невинности. Тут при дворе девственниц не больше десятка. Исчезающий вид!
Я следила за движениями длинных пальцев, но, несмотря на свои слова, никакого сопротивления не оказывала.
Эдуард поднял на меня взгляд, в котором разгоралось черное пламя. Не отводя глаз от моего лица, он расправился с шелковым бантом на второй туфельке.
– А как же репутация? – с коварной улыбкой он скользнул ладонью вверх по чулку, и сердце снова затрепыхалось.
Стало жарко. Грудь вздымалась, будто я в корсете обежала весь королевский парк. Одолевающее меня волнение, немного пугало, но и приносило неизвестное томление.
– Связь с королем простительна… – облизнув пересохшие губы, пробормотала я.
Поднявшись, Эдуард навис надо мной, и меня окутал аромат специй и горячего металла.
– Это хорошо, что ты так думаешь, – серьезно ответил Эдуард и мягко толкнул меня на спину.
Мной овладела странная слабость, подпитываемая ожиданием неизбежного.
Это ужасно аморально, но никакого отторжения по поводу происходящего я не испытывала.
Интересно, что бы на это сказали наставницы пансиона?
Но из чувства противоречия я все-таки уточнила:
– А если я против?
– А ты против? – удивился Эдуард. – Тогда, Амелия, скажи мне: «Нет».
И ухватился за шнуровку на корсете. А я только закусила губу.
Силы небесные, я думала, такое только в любовных романах про дурочек бывает. Он собирается ее соблазнить, а героиня, даже понимая, к чему все идет, покорно соглашается на компрометирующие отношения.
А теперь меня саму снедали сомнения.
А что если я горько пожалею, если откажусь?
Эдуард же тем временем, обнаружив, что шнуровка закреплена сзади, просто достал из-под соседней подушки кинжал и варварски разрезал ее спереди, отчего аквамариновая ткань тут же поползла с плеч.
Надо же, с
