Лорен Оливер - Делириум

Ручка начинает дрожать и поворачиваться. Я быстро, насколько это возможно, ныряю обратно в кровать. Кровать мягкая, но боль от падения все равно адская. Дверь открывается, и в комнату снова входит Дженни.

Я не успеваю закрыть глаза.

— Проснулась! — кричит Дженни в коридор.

Она принесла стакан с водой, но, похоже, ей не хочется проходить в комнату, она стоит на пороге и молча наблюдает за мной.

Я не жажду разговаривать с Дженни, но пить хочу отчаянно, в горле саднит, как будто я проглотила рулон наждачной бумаги.

— Это мне? — спрашиваю я и показываю на стакан.

Дженни кивает, ее губы растягиваются в тонкую белую линию. Кажется, у нее язык отнялся. Вдруг она бросается к прикроватной тумбочке, ставит на нее стакан и так же быстро ретируется к двери.

— Тетя говорит, это поможет.

— Поможет чему?

Я жадно делаю большой глоток, жжение в горле и головная боль немного стихают.

Дженни пожимает плечами.

— Против инфекции, наверное.

Теперь понятно, почему она не желает подходить ко мне и держится возле двери. Я больна, инфицирована, я — грязная. Дженни боится подхватить заразу.

— Это воздушно-капельным путем не передается, — говорю я.

— Знаю, — огрызается Дженни, но стоит на месте, как приколоченная, и с опаской за мной наблюдает.

На меня наваливается страшная усталость.

— Который час? — спрашиваю я.

— Половина третьего.

Это меня удивляет. Значит, с тех пор как я ушла из дома, прошло не так много времени.

— Долго я была без сознания?

Дженни снова пожимает плечами.

— Когда тебя принесли домой, ты уже была без сознания.

Она говорит это таким тоном, будто то, что произошло, вполне обычное явление и не регуляторы избили меня, а я сама огрела себя дубинкой по голове. В этом вся ирония. Дженни смотрит на меня как на опасную сумасшедшую, в то время как тот парень внизу, который чуть не размозжил мне череп, для нее спаситель.

Видеть ее невыносимо, и я отворачиваюсь к стене.

— Где Грейс?

— Внизу, — говорит Дженни, в ее интонации звучат привычные ноющие нотки, — теперь нам придется спать на полу в гостиной.

Естественно, они хотят оградить маленькую впечатлительную Грейси от ее сумасшедшей больной кузины. Я и чувствую себя больной, мне плохо от нервного перенапряжения и омерзения. Я вспоминаю, как хотела поджечь дом тети. Ей повезло, что у меня нет спичек, иначе сейчас я могла бы это сделать.

— Так кто это был? — Дженни переходит на шепот, как будто маленькая змейка засовывает мне в ухо свой раздвоенный язычок. — Кто тебя инфицировал?

— Дженни!

Поразительно, но это голос Рейчел. Я оборачиваюсь и вижу ее в дверях, она стоит и смотрит на нас. Лицо Рейчел абсолютно ничего не выражает.

— Тетя Кэрол хочет, чтобы ты спустилась вниз, — говорит она, обращаясь к Дженни.

Дженни с радостью выбегает из комнаты, но напоследок бросает на меня взгляд через плечо. В ее глазах страх и любопытство. Интересно, я тоже так смотрела на Рейчел, тогда, годы назад, когда потребовалось четверо регуляторов, чтобы повалить ее на пол и утащить в лаборатории?

Рейчел подходит к моей кровати, глаза ее по-прежнему ничего не выражают.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она.

— Сказочно, — отвечаю я.

— Прими вот это, — Рейчел кладет на тумбочку две белые таблетки, она словно не слышит сарказма в моем голосе.

— Что это? Транквилизаторы?

Рейчел моргает.

— Адвил.

В ее голосе появилось раздражение, это меня радует. Мне не нравится, что она стоит здесь и рассматривает меня, как таксидермист тушку для будущего чучела.

— Так, значит, тетя… тебе позвонила?

Я не уверена, что могу доверять ей насчет таблеток, но решаю рискнуть. Боль в голове просто убивает, и транквилизаторы вряд ли смогут мне навредить. В таком состоянии я так и так не смогу вырваться из комнаты. Я глотаю таблетки и запиваю водой.

— Да. И я сразу пришла. — Рейчел присаживается на край моей кровати. — Вообще-то я уже спала.

— Извини за причиненные неудобства. Я не просила бить меня по голове и тащить волоком домой.

Я никогда не говорила с Рейчел таким тоном и теперь вижу, что она растерялась. Она устало массирует лоб и на секунду становится похожей на прежнюю Рейчел, мою старшую сестру, которая щекотала меня, и я задыхалась от смеха, которая заплетала мне косички и жаловалась, что мне всегда достается самая большая порция мороженого.

Но в следующую секунду ее взгляд снова становится безразличным, как будто падает занавес. Просто поразительно, как я с этим мирилась — исцеленные идут по жизни, словно закутавшись в непроницаемый саван сна. Может, я и сама так жила, пока Алекс не разбудил меня и не научил видеть мир таким, какой он есть.

Какое-то врет Рейчел хранит молчание. Мне тоже нечего ей сказать. Я закрываю глаза и жду, когда боль начнет отступать. Снизу долетают чьи-то голоса, шаги, приглушенные восклицания. В кухне включили телевизор. Но ничего конкретного я разобрать не могу.

— Лина, что случилось сегодня ночью? — наконец спрашивает Рейчел.

Я открываю глаза и вижу, что она очень внимательно смотрит на меня.

— Ты думаешь, я тебе расскажу?

Рейчел едва заметно кивает.

— Я — твоя сестра.

— Можно подумать, для тебя это что-то значит.

Рейчел отшатывается от меня, всего на какие-то миллиметры, но когда она снова заговаривает, голос ее звучит твердо.

— Кто он? Кто тебя инфицировал?

— Это вопрос вечера? — Я поворачиваюсь на бок лицом к стене. — Если ты пришла сюда, чтобы допросить меня, зря теряешь время. Могла бы спокойно спать дальше.

— Я пришла сюда, потому что волнуюсь.

— И что тебя волнует? Семья? Репутация? — Мне холодно, я упрямо смотрю в стену и натягиваю летнее одеяло до подбородка. — Или тебя волнует, что все подумают, будто ты знала? Что ты сочувствуешь?

— Как с тобой тяжело, — вздыхает Рейчел. — Я волнуюсь за тебя. Ты мне небезразлична, Лина. Я хочу, чтобы ты была в безопасности. Хочу, чтобы ты была счастлива.

Я поворачиваюсь к Рейчел, меня переполняет злость, даже больше — ненависть. Я ненавижу ее, ненавижу за то, что она лжет мне. Ненавижу за то, что она притворяется, будто волнуется за меня. За то, что она произносит эти слова вслух.

— Ты все врешь, — задыхаясь от злости, говорю я. — Ты знала про маму.

И тут занавес безразличия исчезает. Рейчел вздрагивает.

— О чем ты говоришь?

— Ты знала, что она… ты знала, что она не убивала себя. Ты знала, что они ее забрали.

Рейчел пристально смотрит на меня.

— Лина, ты не понимаешь, о чем говоришь.