Проклятая сказкой - Зинаида Владимировна Гаврик
– Я как бы… ну, короче… э-э-э, то бишь не можно мне.
– Не можешь ты? – правильно расшифровала я. Парень снова кивнул, отчаянно всплеснул руками и сшиб вазу с искусственными цветами, которая чудом не разбилась. Ойкнул и наклонился поднять. Зря. Его штаны тут же лопнули сзади по шву, явив зрителям застиранные семейные трусы с плюшевыми мишками. Уверена, в реальной жизни стильный и аккуратный парень такое бельё не носил. Но кошмар максимально усугублял позор своей жертвы. Зрители вновь засвистели, выкрикивая обидные слова в адрес Игоря.
– Язык твой непослушен и коряв, – сочувственно заметила я. – Шевелится во рту он еле-еле.
– Угу… Я – тык-мык, а он не тык, не мык… ядрёны пассатижи! – эмоционально подтвердил Игорь, пиная столик и, разумеется, промахиваясь под ропот недовольной публики.
К нам гордой поступью подошёл Влад. На его лице было большими буквами написано озарение. Обожаю это место с его до безобразия преувеличенными эмоциями.
– Я понял, как нам надо поступить! Коль речь его – топтанье по мозоли, попробуем сценарий изменить и наши под него подстроить роли.
Как ни странно, я уловила смысл. Игоря порицают за то, что он выбивается из спектакля, портит его. А если играть так, будто он всё делает правильно? Это нанесёт удар по самой сути кошмара. Отличная мысль. Мы с Игорем переглянулись, он кивнул. Умный мальчик. Итак, начнём. Нужна какая-то реплика, после которой ерунда, что вылетает изо рта моего соседа, покажется весьма логичной.
– Оказия с тобой случилась снова, пчела тебя ужалила в язык. Мой бедный друг, скажи хотя бы слово… иль звук издай!
– Да я не тык, не мык! – радостно выдал Игорь.
Эстафету перехватил Влад:
– А как там ваша бабушка Мари? По-прежнему бормочет всё бессвязно? И что, спросить позвольте, говорит?
– То, сё… и шепелявит безобразно, – последние слова сосед сказал неожиданно чётко. Зрители поражённо замолкли. Послышался тихий хлопок, словно лопнула туго натянутая резинка.
– Сработало? – спросила я и вдруг с радостью поняла, что опять могу изъясняться нормально. – Да! Мы сломали заданную схему кошмара!
– Я вернулся! – Игорь вскочил на ноги и тут же с грохотом упал, повалив часть декораций. Публика снова зашумела, послышались едкие замечания в адрес неуклюжего актёра.
Я глянула в зал и вздрогнула. Мне на мгновенье показалось, что в первом ряду сидит Лафат. Правда, стоило присмотреться, как иллюзия рассеялась – это был просто бородатый мужик. Учитывая, что в глаза по-прежнему бил свет прожекторов, вполне могло померещиться. Или нет.
– Почему сон не выпускает нас? – спросила я Влада.
– Очевидно, мы преодолели ещё не все страхи Игоря, – пожал плечами он. – И представление будет продолжаться, пока парень боится порицания зрителей.
– Как ему помочь? Может, оттянем огонь на себя?
– Неплохая мысль, вообще-то, – призадумался Влад. – Учитывая солидное и весьма консервативное общество, которое здесь собралось, вызвать их осуждение не так уж и сложно. Достаточно вести себя крайне неподобающим образом. Нарушить все нормы этики и морали, засевшие в этих закостенелых мозгах.
– Например? – на свою голову задала я вопрос. Он весьма выразительно ухмыльнулся, оглядывая меня с ног до головы. Игорь как раз вылез из-под декораций и стряхивал с себя мусор и опилки.
– Доверься мне, – с этими словами голубоглазый дьявол шагнул вперёд. Публика замолчала, переключив внимание на нас.
Влад неторопливо поднял руку и вытащил заколку из моих волос, заставляя их рассыпаться. Я напряглась. Он медленно провёл по обнажённым плечам, затем его ладонь скользнула на спину и вниз, до границы выреза. На этом наглая рука не остановилась – я почувствовала её на ягодице за мгновение до того, как Влад резко прижал меня к себе. Зрительный зал взорвался возмущёнными воплями, причём на этот раз в наш адрес.
– Видишь? – хрипловато сказал Влад. Для этого он наклонился к моему уху, предварительно убрав в сторону находившуюся там прядь волос. Я задрожала.
– А знаешь, о чём я мечтал с того самого момента, как ты надела это платье? – его негромкий голос разнёсся эхом по залу. – Снять его с тебя. Своими руками. Медленно спустить с плеч или даже… – он сделал паузу, не отрывая от меня затуманенных глаз, а потом чуть оскалился и резко закончил, – разорвать.
Ответом стал нарастающий ропот сотен ртов. Люди неистовствовали. Это отрезвило меня. Нашла время растекаться лужицей. Он же просто провоцирует публику. Надо подыграть!
– Ммм, правда? – я практически мурлыкнула, выскальзывая из его рук. – Зачем же рвать, если я и сама могу его снять… – такая же театральная пауза, как у него, – …в танце.
Влад изменился в лице, а я подцепила пальчиками подол и, напевая, начала его медленно приподнимать. Вот обнажились щиколотки, голени, колени… публика шокированно замерла. Дойдя до середины бедра, я выпустила подол и приподняла брови, как бы передавая ход Владу. Зал взорвался криками, охами и ахами. Кто-то, кажется, упал в обморок.
– Ты ходишь по краю, – мой голубоглазый дьявол начал обходить меня по кругу. – Думаешь, обилие свидетелей меня остановит?
Он вдруг оказался прямо за спиной. Одна рука скользнула на горло и заставила запрокинуть и повернуть голову. Другая аккуратно прошлась по краю бюста, а потом резко скользнула под него и сжала грудь. Я вскрикнула и выгнулась, мгновенно забыв обо всём на свете. Внутри разливался жидкий огонь. Влад начал наклоняться к моим губам, но тут…
Рёв публики стал таким громким, что едва не оглушил меня. Кажется, мы превысили все допустимые и недопустимые нормы. Зрители больше не замолкали, их возмущение разгоралось всё сильнее. Теперь мы при всём желании не смогли бы вставить и слова. Я только успела подумать, что план, кажется, не сработал, как вперёд вдруг вышел Игорь. Отчаянно и решительно. Парень смотрел прямо в зал, впервые не отводя взгляда.
– Замолчите! – рявкнул он, и – о, чудо! – публика вдруг утихла, как по волшебству. – Вы осуждаете их… за что?! Их достоинства даже не снились вам, жалким потребителям чужого мнения и навязанной моды! Оглядитесь! Вы живёте не в роскоши! Вы прикрываете нарядными тряпками грязные, скудные личности! Опомнитесь! Хватит! Перестаньте нападать на тех, кому хватило смелости отказаться от лжи и
