Сердце потерянное в горах (СИ) - Анна Сарк

Мы по очереди пьем воду из одной бутылки, противозаконный поступок, который не волнует ни меня, ни его. Не знаю, сколько прошло времени. Час. Два. Может три. Темнота постепенно рассеивается. У меня слипаются глаза. Но я только сильнее сжимаю челюсти, чтобы не стучать зубами и подтягиваю к лицу колени.

Я вслушиваюсь в вой ветра и меня клонит ко сну. Я прижимаюсь к холодной стене, думая о Самаре и на глазах сразу выступают слезы.

Что если она и вправду мертва?

От этих мыслей мне становится так трудно дышать, что горло перехватывает, но я сдерживаюсь. Не хочу плакать перед аристократом. Он протягивает руку и касается моего плеча.

— Если уснем, то больше уже не проснемся, — говорит Макс тихим и усталым голосом. Глаза у него пустые и какие-то отрешенные.

Впервые, я не хочу с ним спорить.

Я сбрасываю с себя дремоту и выпрямляюсь, не зная, как с ним разговаривать.

О чём. У нас нет ничего общего. Мы из разных миров и каждый наш разговор заканчивается желанием поубивать друг друга. Но я не могу отрицать, что рядом с ним я чувствую себя в безопасности и…

Он дважды спас мне жизнь.

Глава 40

Макс

Лилит помогает мне переодеться. Ее лицо так близко, но я его не вижу. Чувствую на себе только ее ледяные пальцы. Ладони жутко болят, но она старается не причинят мне лишней боли. От осознания этого мне становится только хуже и я едва сдерживаюсь, чтобы не отодвинуться от нее. От чувства вины, что она во мне вызывает. От тошнотворного стыда.

— Спасибо, — выдавливаю из себя, и пытаюсь разглядеть ее силуэт в полнейшей темноте.

Лилит ничего мне не отвечает, просто протягивает бутылку воды. Я медлю. Моя спина и шея напрягаются. Гибриды способны инфицировать наши клетки через биологические жидкости: кровь, сперму или слюну… Так говорит регламент, но за время моего контакта с измененными, со мной ничего не произошло, да и если бы она хотела меня заразить, сделала бы это давным-давно.

Я беру бутылку и делаю осторожный глоток, прижимаясь затылком к ледяной стене. Постепенно темнота отступает, и я вижу скрюченное от холода тело Лилит.

— Если уснем, то больше не проснемся, — я говорю как-то механически.

Лилит поднимает голову с колен и смотрит на меня. Заставляю себя продолжить.

— Здесь сильнее начинаешь ощущать своё одиночество, словно на всей планете больше никого не осталось.

Может, так и есть, и мы просто об этом еще не знаем.

— Когда конец близок всегда есть что рассказать, — Лилит смиряет меня тяжелым взглядом.

— Думаешь, мне нужно покаяться? — я выгибаю бровь.

— Бог все видит.

— Я не верю в бога.

— А стоило бы. Мы упали с неба и остались живы.

— У нас совершенная техника безопасности, — противлюсь я, наверное, я не в себе, раз и у меня возникают мысли о божественном промысле, — Никаких чудес только факты.

— Как знаешь, — она тихонько фыркает, ясно давая понять, что она на самом деле думает о моих словах, — Ты скучаешь по ней?

Мое сердце пронзает укол горя.

— Тебе не обязательно это делать, — отзываюсь я, через каждое слово у меня небольшая пауза. Меня бьет крупная дрожь.

— Что — это? — Лилит делает вид, что не понимает о чем я.

— Выражать сочувствие.

— Это был просто вопрос, — фыркает она.

Я выдыхаю едва слышный смешок.

— Мы не успели узнать друг друга, и я не верю в любовь с первого взгляда, — и вообще не уверен, что теперь способен любить, — Обряд состоялся потому что советники посчитали наш союз выгодным предложением.

Мой взгляд скользит по ее лицу, и остановился на глазах. Тени ресниц скрывают их выражение от меня.

Лилит несколько минут молчит.

— И в чем же выгода? — она хмурится.

— Возможность контролировать сенат, — произношу я в пространство, — Фракция перворожденных не может принимать самостоятельные решения и департамент полностью перешел сенатору, отцу это не нравится.

— Почему?

— Если сенатор решит отменить действующий законопроект, то департаменту придется ликвидировать регламент «Золотой крови».

Мы встречаемся глазами. Ночь стирает границы. И ощущение скорой смерти, тоже.

— Перед самым вылетом был объявлен «Оранжевый код», — заставляю вытолкать из себя часть правды.

— Мятеж? — выдавливает из себя Лилит и я устало киваю, — И насколько всё плохо?

— Советники ни за что не допустят войны, — заледеневшими губами отвечаю я, -

— Что ты имеешь в виду? — со страхом спрашивает она.

Я открываю рот, кажется, слова застревают у меня в горле.

— Все силы бросят, чтобы подавить бунты.

— Разве карантинные зоны не очищают?

У меня возникает иррациональное ощущение, что Лилит хочет добавить что-то еще. Но почему-то молчит. Смотрит на меня внимательно. Почти не мигая

— Вроде того, — я мрачно усмехаюсь, — Но недовольных становится все больше не только в карантинных зонах…

Она дергается.

— Под куполом?

Киваю головой.

— Ты спрашивала почему нас никто не ищет? Думаю, кто-то очень не хочет, чтобы стена пала, — едва слышно добавляю я, — Покушение было слишком хорошо спланировано.

Моим собственным отцом.

— Диверсия, — выдыхает Лилит, — Гибель такой золотой пары отвлечет… — она резко замолкает.

Я озадаченно хмурюсь и ощущаю, как ее тело рядом со мной напрягается.

— Что ты не договариваешь? — я всматриваюсь в ее зрачки, в полумраке они кажутся огромными.

В воздухе быстро тают облачка пара от нашего дыхания и я выжидающе смотрю на нее.

— Мне просто в очередной раз не повезло, — безрадостно отвечает Лилит, — Хочешь верь, хочешь нет, — я издаю нечто похожее на смешок, — Я не имею к взрыву никакого отношения.

Разве? Разве мы все не связаны вместе?

— Ты не похожа на того, кому нечего скрывать, — в моем голосе нет прежней злости, только невыразимая усталость. Мне вдруг