Чужие маски - Галина Дмитриевна Гончарова
Никакого уважения к гражданам! А ведь он не отребье какое, он — мясник, и лавка у него своя...
— Э... кха!
Мужчина прокашлялся.
Ноль реакции.
— Добрый вечер.
Прево соизволил повернуться.
— Арман Пажо? Добрый вечер. Какими судьбами? Пришел соседкам мясо предложить? По-соседски?
-Я...Э...
— Соседушка говорит, что когда последний раз был здесь, да напился в свинью, у него застежка для плащапропала. Золотая, с каменьями, — голосом пай-девочки поведала Лиля.
Прево от души расхохотался.
— Чего у него пропало?
— 3-застежка! — Арман словно даже ростом меньше стал. Нет, не везло ему в этом трактире.
— И откуда у тебя такое добро? Спер у кого?
Арман прокашлялся. Вот уж не такого оборота он ожидал.
— Очень мне ваши слова обидны! Прево Ларус, вы меня не первый год знаете!
— Вот именно! Знаю! Как выпивоху, нарушителя и торговца тухлятиной.
-Я?!
— А кто у вдовы шорника павшую лошадь купил? Для личного пользования, не иначе?
Лиля подняла руку к горлу.
Не то, чтобы она была особо брезглива, и конскую колбасу она тоже употребляла, бывало. Но... неприятно. Если лошадь сама околела...
Фу!
Арман забормотал, что не было там никакой лошади, и он тут ни при чем, и вообще, но прево ему спуску решил не давать.
— Ну-ка разворачивайся и дуй отсюда. Я в приятной компании ужинаю, и тебя слушать не желаю. Застежка попала — приноси жалобу по всей форме да не забудь рассказать, откуда она взялась. Чтобы мы проверить могли. Понял?
— Да, господин прево.
— А раз понял, так и свободен. Я тебя не задерживаю.
Арман Пажо развернулся и отправился восвояси, несолоно хлебавши.
Лиля улыбнулась — и направилась на кухню.
Там, в печи, поспевали пироги по маминому рецепту. С рыбкой, расстегайчики...Замечательная штука, если кто понимает.
Надо и угостить, и с собой мужчине дать. Сразу видно, тоскует человек.
❖ ❖ *
Проводив прево, Марион посмотрела на Лилиан.
— Все так?
— Конечно.
— Алия, а мы не разоримся? Стражу, считай, даром кормить?
— Не разоримся. Заложим в цену для других клиентов, да и раньше твой муж платил за защиту кому-то с городского дна, а сейчас мы сэкономим на этом.
— А если придут?
— Развернутся и пойдут, куда скажем. Ежели у нас стража будет столоваться, хотя бы по разу в день, то здесь и буянить поостерегутся. Пойдет «чистая» публика, а это — доход.
Марион кивнула.
Ей такие высокие материи были недоступны. Она всю жизнь прожила замужем. За Мужем.
За человеком, который принимал решения говорил ей, что делать, куда идти, который заботился, любил, ценил, защищал...
Сейчас вожжи подхватила Лиля. Марион с радостью отдала их, и вздохнула с облегчением. На инстинктах, она понимала, что Лиля ей зла не желает. А если так...
Пусть делает.
Марион соглашалась на все, да и дело было привычное. Трактир держать и обихаживать.
Она привыкла, дело, вроде спорилось, дети выздоравливали, Аля их чем-то растирала, заставляла пить травяные настойки, рассказывала сказки...
Лицензию получили. Рецепты зарегистрировали...
Теперь бы еще не прогореть...
Страшно. Но двигаться — надо.❖ >!< *
Трактир «Рыжий ежик» открывал свои двери.
О чем позаботилась Лиля — так это о рекламе. Она не размещала билборды и не давала объявлений в газеты — до таких высот оставались годы и века.
Вместо этого она прошлась по рынкам.
Там слово, здесь полслова...
Выдала немного мелочи уличным мальчишкам, подбросила денег подмастерьям...
Известно же, что самые достоверные сведения нам дает агентство ОБС10.
Там скажет служанка, здесь торговка...
И все равно Лиля волновалась.
Но вот горшочки томятся в печи, она проверяет лепешки — не пересушить бы, в деревянных кадушках ждут своего часа соленья-варенья...
Первым клиентом, шагнувшим через порот трактира, стал прево.
— Доброго дня, хозяюшки. Угощайте, что ж...
Марион улыбнулась — и захлопотала вокруг мужчины.
Стражники тоже уселись за столы, получили свои порции, и принялись уплетать.
Атам постепенно и еще народ подтянулся.
Пришли несколько наемников, зашли те же подмастерья, появились три господина в возрасте — по виду из купцов, зашли еще два наемника-
Лари и Лилиан с ног сбивались, да и Марион не отставала. Фиона — и та помогала, насколько могла. И народ... одобрил?
Безусловно!
К концу дня, когда трактир закрыли, Марион пересчитала выручку, и подняла на Лилиан удивленные глаза.
— Алия... тут как у мужа, в лучшие дни.— Вот и замечательно. Давайте тут все отмывать, а завтра опять с утра за готовку.
— А вам деньги?
Лиля помотала головой.
— Марион, деньги будут у тебя. Мне они не нужны... пока. Да и Лари тоже — нам некуда их тратить. Вот рожать буду — попрошу на пеленки.
— Зачем же просить? — не поняла Марион. — На чердаке колыбелька есть, и пеленок у меня много, и одежда какая-никакая для детей — все тебе отдам. Пользуйся.
Лиля благодарно улыбнулась.
— Спасибо.
И пошла заливать водой грязную посуду. Отмывать будем завтра с утра.
Выливая ковш кипятка в чан, Лиля прислушалась к себе.
Как там малыш?
Малыш толкнулся пяткой.
Нормально я, нормально. Но ты, мама, все равно не наглей и не сильно перетруждайся.
Лиля погладила ребенка сквозь тонкую перегородку живота.
— Справимся, детка. Мы обязательно справимся и вернемся домой.
И ребенок отозвался еще одним толчком.
Ты что, мама? Я и так в это верю, меня убеждать не нужно!
* * ❖
Его величество Энтор был в гневе и ярости. Придворных он из тронного зала уже выгнал, лакеи мудро удрали сами, и предусмотрительно закрыли за собой двери. А Энтор швырнул в угол короной, так, что та загремела по мраморным плитам не хуже, чем консервная банка по асфальту. В гневе перевернул роскошные рыцарские доспехи своего деда, турнирные, позолоченные, которые стоялив углу, попинал их ногами, отшиб палец о рога на турнирном шлеме, грязно выругался — и наконец, уселся на подоконник, чего вообще-то короли не делают.
Или — делают, когда никто не видит.
В самом деле, что это за король, если он даже на подоконнике посидеть спокойно не может?
А гнев душил, а ярости билась в виски, накатывала тяжелыми волнами, стискивала сердце, не давала нормально дышать... отдавалась на языке острым привкусом чужой крови и боли.
И было отчего беситься.
Просто представьте
