Песнь Отмеченной (СИ) - Гейзер С. М.

— Я никогда не прощу тебе этого, — сказала она, ее голос был тихим, но уже более спокойным.

Он наконец оглянулся на нее. На краткое мгновение он выглядел так, словно думал о том, чтобы извиниться перед ней, и волны, поднявшиеся вокруг нее, на мгновение улеглись.

Но затем он повернулся и ушел, не сказав больше ни слова, оставив ее на милость своих слуг.

КАС не была уверена, сколько времени прошло. Она полагала, что прошел как минимум целый день, но точно сказать было невозможно, потому что небо в Забвении всегда выглядело одинаково. Всегда серое. Всегда пасмурное. Всегда беззвездное.

Но ей было все равно, сколько времени прошло.

Потому что она была уверена в одном: она пробыла здесь слишком долго, и пришло время уходить.

Кейден и Тара заперли ее в комнате, в которой не было ничего, кроме кровати и маленького высокого окна. Сначала ее тело было слишком слабым, чтобы сопротивляться. Ее магия не приходила к ней, как бы она ни старалась ее вызвать. Голова раскалывалась. Ее сознание все время угрожало ускользнуть от окружающего мира, и было очень заманчиво позволить ему унести ее в какое-нибудь место, где хотя бы можно было чувствовать себя в безопасности.

Больше всего болела грудь, хотя шрам от стрелы был небольшим. Он выглядел так, словно рана была получена не несколько часов, а много лет назад; каким-то образом Эландер — или один из его приспешников — действительно разобрался с тем, что должно было стать смертельной раной.

Она не знала, почему они потрудились спасти ее.

И сомневалась, что они скажут ей правду, если она спросит. Говорить правду, похоже, не было их сильной стороной.

Но какова бы ни была причина, по которой она оказалась здесь и осталась жива, она собиралась убраться из этого места, подальше от всей их лжи, так или иначе.

Она подсунула пальто и наволочку под две ножки кровати, чтобы легче было плавно и бесшумно протащить ее по полу. Затем перетащила кровать под окно. Сняла с нее одеяла и простыни и связала их вместе. Перекинув импровизированную веревку через плечо, она взобралась на карниз окна и выглянула наружу.

После конца веревки оставалось еще футов десять или около того, но она могла это пережить. Она падала и с худших высот; нужно было только правильно приземлиться. Это было достаточно легко.

Она натянула веревку и медленно опустила ее, и только успела забраться на узкий карниз окна, как услышала, что дверь позади нее открылась.

- Привет.

Это была Тара.

Кас не смотрела на нее; она продолжала балансировать на карнизе и пыталась выбрать идеальный угол для начала спуска.

— Куда-то собралась?

— Да, — огрызнулась Кас. — Вы не можете держать меня здесь. Он не может держать меня здесь. Что бы этот высокомерный ублюдок ни планировал для меня, он может проглотить эти планы и подавиться ими, потому что я ухожу.

— Поля Забвения простираются на сотни миль во все стороны, — спокойно сказала Тара.

У Кас свело живот при этой цифре, но она стиснула зубы и сказала:

— Мне все равно.

— У тебя нет оружия.

— Плевать.

— У тебя нет ни еды, ни воды, и ты не найдешь ничего из этого в полях.

— Мне. Все. Равно.

Тара фыркнула.

Кас слышал, как она подошла ближе, но все еще не смотрела на нее.

— Ну, прежде чем ты уйдешь, — сказала Тара, — ты должна знать, что не все было ложью.

Кас следовало прыгнуть.

Она не знала, почему не сделала этого.

— Или, по крайней мере, я так не думаю. Мы не собирались обманывать тебя, и уж точно не планировали приводить тебя сюда. Целью Эландера всегда был Варен и королевская семья, но… мы не знали, кто ты, до прошлой ночи.

Любопытство взяло верх над ней; как бы Кас ни хотела сбежать, она также хотела получить объяснения. И из трех ее похитителей Тара всегда была наиболее откровенна в своих словах. Кас все еще не доверяла ей, но, возможно…

Вздохнув, она наконец-то перевела взгляд на Тару.

— Я все еще не понимаю, кто я. И я до сих пор не понимаю, почему Эландер нацелился на Варена.

Тара некоторое время смотрела на дверь, тревожно постукивая костяшками пальцев друг о друга.

— Ты можешь поговорить со мной, — тихо сказал Кас. — Я не скажу Эландеру, что ты мне что-то рассказала.

Она кивнула, и ее взгляд переместился на смертельную хватку, которой Кас держала импровизированную веревку.

— Может, тебе стоит присесть? Ну, знаешь, сюда.

Кас на мгновение свесилась с оконного карниза, скептицизм все еще заставлял ее колебаться. Но потом она закрепила веревку и опустилась на кровать. Опустилась на край кровати. Сложила руки на груди, устремила взгляд на Тару и стала ждать.

Тара бросила последний осторожный взгляд в сторону двери, прежде чем заговорить:

— Давай начнем с самого начала, хорошо?

— Только побыстрее.

— Начало очень важно.

— Тогда рассказывай.

— Верно. Ну, это началось, когда отец Варена — король, который в конце концов стал королем-императором Анриком де Соласеном — заключил сделку с богом Хитрости, несколько десятилетий назад. Вот как Анрик стал императором, как он сверг трех других королей и королев Кетры… он не свергал их. Этот верховный бог сделал это за него.

— И в обмен Анрик поклялся, что создаст империю, где божественная магия процветает и помогает восстанавливать богов и их силы. Потому что именно использование этой магии, видишь ли, поддерживает богов не только физически, но и способными использовать свои силы в любом царстве. Когда была заключена эта сделка, пользователей магии уже было так мало в Кетранской Империи, что большинство старых богов и богинь уже не могли ходить по царству Кетры. И, как часть сделки с богом Хитрости, Анрик собирался это исправить.

— Но Анрик пошел против своего слова? — догадалась Кас.

Тара кивнула.

— Он поверил, что сможет уничтожить богов, удвоив усилия, приложенные его отцом и дедом, то есть избавившись от еще большего числа отмеченных божественной силой. Глупо было верить, что Анрик поступил бы иначе, разве что… — она сделала паузу, и ее глаза снова метнулись в сторону — на этот раз не к двери, а к небесам, словно она боялась, что сам бог Хитрости может подслушать. Как будто этот верховный бог мог спуститься и наказать ее за то, что она назвала его поступок глупым.

— Но у бога Хитрости репутация безрассудного, — продолжала она. — И другие Мораки позволили ему заключить сделку, полагаю, потому, что были обеспокоены и, возможно, даже немного в отчаянии. Ведь что, если бы стирание магии в Кетре начало распространяться на соседние империи?

Кас не ответила. Но теперь она внимательно слушала, на мгновение забыв о своих планах побега.

— Если их магия полностью исчезнет из этого мира, то исчезнут и те старые боги, — продолжала Тара, отвечая на свой вопрос. — Поэтому бог Хитрости заключил эту сделку — и часть ее заключалась в том, что он также гарантировал безопасность нового короля-императора. Анрик и все, кто разделяет его кровь, будут жить неестественно долго, так долго, что сами боги не смогут к ним прикоснуться. Но это не давало такой защиты его народу. И вот, когда сделка сорвалась, именно люди Анрика — не отмеченные, конечно, — пострадали за него.

— Теневая болезнь, — вздохнула Кас, осознав это.

Вот и ответ, который она хотела найти: она была божественного происхождения. Более ужасного, чем она могла предположить.

— Бог Хитрости полагал, что убийство людей Анрика заставит короля-императора изменить свои пути и раскаяться, — Тара нахмурилась. — Но верховный бог недооценил упрямство людей и испорченность Анрика. Сколько бы ни погибло его людей, Анрик де Соласен все равно не склонился перед богами и не прекратил свой крестовый поход в стремлении избавить Кетру от магии. Поэтому богу Хитрости пришлось разработать новый план.