Насмешка (СИ) - Цыпленкова Юлия

— Милости Святых, — сдержано кивнул он, ожидая того, что последует за встречей.

— Плут! Ты жив! — из ровного строя выехал мужчина, одного с Гаэрдом возраста. — Как же я рад видеть тебя, друг!

Дальвейг широко улыбнулся и протянул руку, соединяя ее в крепком рукопожатии с незнакомцем, за которым пристально наблюдали оба Магинбьорна.

— Проныра! — воскликнул Гаэрд, наклонившись в сторону молодого ласса и хлопнув его по плечу. — И ты здесь.

— Как знал, с каким отрядом идти, — со смешком ответил тот.

— Куда же ты от братца денешься, — рассмеялся Гаэрд.

— Это точно, — хмыкнул Тагард. — Куда я, туда и мой хвост.

— Святые покарают вас однажды, — важно пообещал им тот, кого назвали Пронырой.

— Однако неплохо бы и в путь, — со скучающим видом заметил Ригнард.

Дальвейг согласно кивнул. Он еще раз оглядел лица братьев, отмечая, кто улыбается, а кто глядит на него с укоризной, но вслух против затеи Гаэрда никто ничего не сказал. Когда отряд уже отъехал от Брила, к Дальвейгу приблизился один из братьев. Он покосился на Лиаль, ехавшую рядом с лассом, и девушка чуть отстала, поняв, что означает взгляд строгого мужчины. Ригн, заметив, что лошадь сестры теперь скачет позади, придержал поводья и поравнялся с ней.

— Таг сказал, что ты сохранил реликвию, — негромко заговорил собрат Гаэрда, глядя перед собой.

— Сохранил, — осторожно ответил Дальвейг, ожидая, что брат скажет дальше.

— Не лучше ли было отправиться сначала к месту хранения Халидура, а уж потом заняться иными делами? — продолжал мужчина. — И уж коли нужда твоя сильней долга перед Орденом, то ты мог бы отдать меч нам.

Гаэрд повернул голову, изучая профиль собрата. С некоторых пор он не спешил доверять даже своим. Поэтому сначала вспомнил все, что знал о Гальрике Тальбоде? Сей доблестный ласс служил делу Ордена уже более двадцати лет. Еще юношей его нашел зимой в Высоких горах один из братьев. Младший ласс обедневшего рода, ставший странствующим, одетый слишком легко для сурового времени года, он почти окоченел, и лишь чудом его заметили прежде, чем он отдал Святым душу. Брат, спасший Тальбода, привез его в свой замок, отогрел, вылечил и, проникнувшись доверием к юноше, которому было суждено провести жизнь в скитаниях, рассказал об Ордене Орла. С тех пор Гальрик нашел свое место, он был верным другом и братом.

После этого Гаэрд подошел к извечному «но». Ласс Тальбод, несмотря на свой благородный нрав, не имел, ни земли, ни замка. А стало быть, привести жену ему было некуда, как и негде зачать потомство, дабы вырастить себе наследника потому, что и в наследство ему оставить было нечего, кроме своей чести и меча. Сейчас Гальрику исполнилось без малого тридцать девять, а он еще не оставил на земле своего семени. Так стоило довериться человеку, который не скрывал своей горечи о невозможности продолжить род? Нет, не стоило. Даже если он чист и честен, забывать о «но» было нельзя.

— Меч был доверен мне, Гальрик, мне и везти его, — наконец, ответил Дальвейг. — И место его хранения я не открою никому, пока на то не придет нужда.

— Однако клятва велит…

— И я ее не нарушал и не нарушу, — сухо отчеканил хранитель Халидура.

Тальбод кивнул, более не споря, и вернулся на свое место в отряде. Лиаль и Ригн вновь встали по обе стороны от Гаэрда. Магинбьорн коротко взглянул в лицо друга, но спрашивать ни о чем не стал, сообразив, что тот занят размышлениями. А подумать Гаэрду было о чем. Он обернулся, отыскивая взглядом Тага. Тот заметил взгляд Дальвейга и подмигнул, едва заметно улыбнувшись.

Гаэрду вдруг отчаянно захотелось переговорить с ним, но он удержал порыв, вернувшись к своим размышлениям. Итак, Тагард ни слова не сказал, что Халидур едет с ними. Как выглядит меч, знали лишь те, кто входил в число приближенных к старейшинам родов. Сам Гаэрд видел Халидур лишь раз до того, как отец вручил ему реликвию, потому, не будь того раза, мог принять за меч Святого любой клинок.

Из тех, кто сейчас ехал за спиной Дальвейга и его друзей, Халидур могли видеть только оба Вальгена, больше никто. Остальные братья были подобны лассу Тальбоду, прибившиеся к Ордену, кто раньше, кто позже. И коли уж Тагард им ничего не сказал про реликвию, стало быть, не доверяет до конца. Почему? Впрочем, это-то как раз было понятно. После истории с нападением на отряд Гаэрда, в Ордене не могли не заподозрить наличие предателя. Что ж, Таг поступил разумно, не открыв до конца тайну Дальвейга. Хотя… Теперь Гаэрд знал, что похищение клинка ничего не даст вору, сила меча останется с хранителем…

— Святые! — неожиданно громко воскликнул Дальвейг.

— Что? — Ригнард живо обернулся к другу.

Но тот не ответил. Он обернулся к Тагарду и поманил его к себе. Ласс Вальген пришпорил своего скакуна и вскоре уже ехал рядом с Дальвейгом. Магинбьорны вновь отстали, в это раз по молчаливой просьбе самого Гаэрда. Вальген чуть приподнял брови, получил утвердительный кивок, и оба ласса отделились от отряда, отъезжая в сторону.

— Ты сомневаешься в братьях, — без предисловий начал Гаэрд. — Кто-то вызвал твои подозрения, или же твои недоговорки о Халидуре всего лишь мера предосторожности?

Таг поднял глаза к небу, в задумчивости покручивая пышный ус. Он некоторое время молчал, и Дальвейг не торопил товарища. Старейшины учили: Орден — семья, хранители — братья. И они свято верили в это, доверяя целиком и полностью тому, кто носит знак Орла. Никогда братья не опасались повернуться спиной друг к другу, зная, что меч любого из хранителей, будь то знатный ласс, или простой ратник, поднимется, дабы защитить своего собрата. Но пришло время, когда вера в единство и честь рушилась на глазах: отправка Халидура в новое хранилище, нападение на отряд Гаэрда Дальвейга, охота за реликвией. И теперь становилось понятно, несмотря на догмы, казалось, воздвигнутые незыблемыми стенами, люди остаются людьми со своими слабыми местами, со своим пресловутым «но». И все-таки непросто было обвинить кого-то из своих в измене. Тяжело искать предателя в своей семье, но быть слепцами не позволял долг перед Святым, оказавшим братьям доверие.

— Двое вызвали мои сомнения. — Наконец заговорил Тагард. — Данквин Лёрви несколько раз отставал от нас под разными предлогами. Шатбольд пару раз вступал в разговоры с незнакомцами, показавшимися мне подозрительными. Так же смутил меня Тальбод, отправивший послание с постоялого двора в Лирке, но более ничем подозрительным не занимался. Никто из них не видел истинный Халидур, и я умолчал, что ты везешь его, как свой собственный меч. Признаться, я бы не осмелился так вольно обращаться с реликвией.

— Больше не умалчивай, — ответил Гаэрд. — Объяви, что меч при мне, и что братья должны быть особо внимательны.

— Но… — опешил Таг.

— Доверься мне, — подмигнул Дальвейг.

Вальген мотнул головой и возмущенно воскликнул:

— Но так мы можем потерять меч! Да и тебе будет угрожать опасность.

— Таг, доверяю тебе стать моим личным хранителем, а силу Халидура я обещаю сохранить, — весело улыбнулся Гаэрд, но сразу стал серьезным. — Мы выманим предателя, коли он есть среди нас. Негоже все время оглядываться за спину. Я хочу доверять братьям, а не искать в них изъяна.

Вальген некоторое время молчал, после неохотно кивнул.

— Ты всегда был хитрей и умней многих из нас. Я верю, что ты знаешь, что делаешь, и доверюсь тебе. Но ежели Халидур попадет в руки нечестивцев…

— Доверься мне, брат, нечестивцы не получат Халидур, — произнес Дальвейг, склонившись с седла и стукнув приятеля по плечу.

Гаэрд мог бы рассказать о том, что открылось ему в доме слепца Вильтрана, однако решил воздержаться, у Тагарда было свое «но», потому, не убедившись в его честности, молодой ласс не мог доверить тайну Халидура. Никто не должен был знать, что силой наделен не клинок, а его хранитель… Время откровений еще не пришло.

— Теперь езжай. Расскажи братьям, в чем я открылся тебе, как только я дам тебе знак, а мне надо подумать, — Гаэрд отвернулся от товарища и направил Ветра вперед, скрываясь за деревьями. Он знал, что Лиаль и Ригнард будут взволнованы его поведением, но чувствовал настоятельную потребность остаться наедине с мечом. Думать мужчине было не о чем, он уже все решил, но оставалось то, что Дальвейг желал узнать, а для этого свидетели были лишними.