Госпожа Болотной Равнины 2 - Ольга Шах
Я не смотрела никак. Очень хотела есть и спать. В именно таком порядке, хотя мне было уже не принципиально.
Мы продвигались в сторону дома. Я везла с грохотом тележку, Донатий, который выглядывал оттуда, беспрестанно что-то бурчал, господин полицейский – «для тебя просто Дима» - вещал что-то о моих гениальных талантах в области дрессуры животных, которые я зарываю в землю… я устало шла вперёд, мечтая уже хотя бы просто лечь в свою постель.
Возле подъезда мы увидели Мишаню, преподавателя физики в моей школе и очень милого парня. С букетом цветов. И нервно прохаживающегося рядом Виталика.
Донатий резко бросил бубнить гадости, его настроение явно улучшилось, да так, что он даже наполовину высунулся из котомки, и страстно зашептал:
- Чтой то будет! Ох ти мнеченьки, чтой –то стрясётся!
Свои глаза-плошки он выпучил от удовольствия, и озорно мне подмигнул:
- А вечер перестаёт быть томным!
Глава 6
Глава 6
Поpа-поpа-поpадуемся
На своём веку
Кpасавице и кубку,
Счастливому клинку.
Пока-пока-покачивая
Пеpьями на шляпах,
Судьбе не pаз шепнём
Меpси боку.
Песня из кф «Три мушкетёра»
- Анна, дорогая! Я очень рассчитывал застать тебя дома сегодня вечером. Я видел вчера, что ты немного приболела. Это малиновое варенье и цветы для тебя! – расцвёл при виде меня Мишаня и всучил мне вышеуказанные предметы.
Тут же подскочил Виталик:
- А я-то думаю, что этот ботан тут трётся? Возле нашего подъезда. А он к девушке моей припёрся, пока меня нет?! Полечить тебя решил, терапевт хренов? – разорялся «женишок» - только я за дверь, значит, как вороньё налетело! Так вот вам всем!
В этом месте Виталик свернул солидный кукиш и предъявил его на наше обозрение. Донатий, прищурив глаза от удовольствия, шустро выбрался из котомки, и обошёл Виталика сзади. Ровно в том самый момент, когда он делился с нами своей душевной болью относительно моей гипотетической неверности и… от души заехал тому… дедушка Стефан называл это «поджопником». Я поняла, что Виталик тоже.
С жуткими визгами, которые бы больше подошли жеманной барышне, Виталик повернулся лицом к бедному Мишане, до которого только сейчас стал доходить тот факт, что вот этот хамоватый молодой человек имеет виды на гипотетическую подругу самого Мишани.
Он стёр вежливую улыбку со своего лица, отшвырнул букет в сторону, и выдал:
- С чего это? Где это написано, что Аня – твоя девушка? Забудь! Что упало, то пропало! Раньше надо было думать, так что всё, подвинься!
Из окна первого этажа высунулась чьё-то испитое лицо, и заинтересованно протянуло:
- Ишь ты, профура какая! А с виду вся из себя приличная, училкой работает! Только вот как ей детей теперь доверять после этого? Кто знает, чему она их там научит?
- Точно, правду ты говоришь, Митрич! Ещё вон, образину какую себе завела, собаку страхолюдскую. Кто-то снова мусор возле моих дверей поставил. Раньше я и подумать не могла на эту тихоню, а теперь… - вспыхнул свет в квартире на втором этаже, и какая-то бабушка вполне приятной внешности делилась своим ценным мнением с окружающими людьми.
Я стояла возле подъезда, мечтая только об одном – провалиться от стыда сквозь землю. Я чувствовала, как алеют мои щёки, и крепко держала Жемчуга из опасения, что он решит вмешаться в ход дискуссии.
Донатий тем делом решил, что события развиваются весьма вяло, поэтому от души пнул Мишаню, стоило тому отвернуться. Преподаватель не выдержал столь явного оскорбления и с размаху ударил своего предполагаемого обидчика в челюсть. Виталя как –то резко мотнул головой, и на время выбыл из беседы.
И вот нужно было такому случиться, что именно в этот момент в голове «просто Димы» сработало реле с надписью «Полиция. В случае опасности сорвать кольцо, швырнуть и отойти».
А пока что он сурово говорил распоясавшемуся Мишане:
- Так, гражданин! Хулиганим? Пройдёмте-ка со мной. Тут, недалеко. И товарища вашего прихватим.
Товарищ, или Виталик, который как раз пришёл в себя, решил на время зарыть топор войны и объединиться со своим обидчиком на ниве борьбы с правоохранительными органами.
Это означало, что он сзади, молча и без объявления войны, ударил Диму кулаком по затылку. Пострадавший громко хекнул и присел. Мишаня же врезал по лбу моей банкой с вареньем, и ярко-малиновая густая и липкая масса равномерно сползала у господина Авдеева по ушам.
Донатий был абсолютно счастлив от произведённого им бедлама, одобрительно выкрикивая что-то дерущимся мужчинам. Я полагаю, что домовой болел за того человека, который в данный момент одерживал верх.
- Пара-пара –парадуемся на своём веку! Пока-пока – покачивая перьями на шляпах… - домовой бегал в округ и распевал марши.
Я наконец-то отмерла, и заголосила, как та бабка, которую Жемчуг сегодня спас от грабителя. Очень жаль, что это не остудило пыл драки. Как я теперь понимаю, ребятам было жизненно необходимо начистить друг другу морду. Жемчуг печально подскуливал и нервно бил хвостом, до такой степени ему хотелось поучаствовать в этой славной забаве. Раздался звук полицейской сирены, и в наш двор заехал давешний «бобик», как обозвал его Донатий. Синие всполохи осветили изрядно побитые лица мужчин и меня, прислонившуюся возле подъезда.
- Оба –на! Знакомые всё лица! – грустно сказал подошедший жандарм, и со вздохом предложил нам занять места за решёткой.
Первым своё место под лавкой занял волк, затем взгромоздилась я. Следом полезли переругивающиеся Мишаня с Виталиком. Оперуполномоченному Авдееву предоставили место впереди, пояснив, что он на особом положении. Сирена пару раз взвыла, и заткнулась. До отделения поехали в молчании, лишь в глубине тележки счастливо возился Донатий. По машине разносился одуряющий аромат малинового варенья…
Жандарм в «аквариуме», как мне показалось, явно не ожидал нашего столь триумфального возвращения. Он привстал со своего места, когда нас заводили всё в ту же клетку и просили подождать до выяснения. Есть уже не хотелось. Жемчуг прилёг на пол, вытянул морду на лапы, и приготовился как следует отдохнуть. Не вышло. Вернулся отмытый и даже переодетый «просто Дима» и попросил зачинщиков драки пройти в кабинет дознавателя по одному. Услышав этот приказ, Донатий только лишь счастливо улыбнулся, и не сдвинулся с места.
Я чувствовала, что мне стоило объясниться с господином Авдеевым, но не знала, с чего начать. Тем более, что чувствовал он себя совершенно точно не очень хорошо – оба
