Что ты несёшь с собой. Часть I - Юлия Борисовна Жукова
На третий раз ко мне примкнул и сам Вачиравит, а потом махарьяты оттеснили меня в тыл, взяв на себя разборки с лианами. Если сарай был полон лиан, при чём тут пень от священного дерева? Не древодома же у них тут росли! Но чтобы что-то понять, надо бы прорубиться в толщу веток, а оттуда продолжало без устали стрелять побегами.
– Пранья, – шепнул мне Чалерм, и я чуть не подлетела, не заметив, как он подкрался. – Возьмите.
Он сунул мне в руку что-то холодное и твёрдое. Глянув вниз, я увидела бутылочку – точно такую, в какой была пропитка для мебели, что он мне давал раньше. Собственно, это она и была. Ну конечно, она же ядовита для лиан!
Я подгадала момент, взболтала содержимое смерчем, решительно отодвинула Найяну и выплеснула яд в сарай. Горлышко было достаточно широким, чтобы вся жидкость вышла тугим жгутом и попала в один из ходов.
Сначала ничего не произошло: из другого хода по-прежнему вылетали острые побеги. Но постепенно окроплённые ветки стали вянуть и морщиниться, как подсохшая морковь, а потом и вовсе рассыпаться в труху. Вачиравит успел отбить ещё два побега, прежде чем вся начинка сарая осыпалась прахом.
Посередине стоял почерневший, сгнивший почти до самой земли широченный пень.
Пока мы рассматривали виновника происшествий, Вачиравит пинками разломал сарай, чуть не получил по голове крышей, сбросил её вниз по склону и нацелил меч на пень, который на свету оказался бархатисто-коричневым.
– Подожди, – я ухватила Вачиравита под локоть. – Давайте все вместе по кругу.
Не знаю, давно ли на пне проросли лианы, но если он ещё под ними не сгнил окончательно, силы в этой штуке было изрядно. Один махарьят мог и не справиться. Когда мы окружили древесный остов, между двух вздыбленных, как кошачьи спины, корней, я заметила утопший в земле плоский камень, а на нём пару грязных чашек и засохшее манго. Остатки былой роскоши – подношения священному дереву. Мне внезапно стало жалко этот пень, бывший когда-то почти божеством, защитником деревни, а теперь осуждённый на смерть за какие-то даже не совсем свои грехи. Отчего же они загнили все разом?
Внезапно Чалерм, который не вставал с нами в круг, протолкнулся между Джараном и Найяной и припал на одно колено, рассматривая что-то с той стороны пня.
– Тут подсечка, – сообщил он. – Кто-то рубил корень.
– Так дерево же срубили, – заметил Джаран. – Наверное, тогда и корню досталось.
Чалерм не ответил, копаясь в земле. Я наклонилась вперёд, чтобы посмотреть – он руками разламывал трухлявый корень, усыпая всё вокруг маленькими кубиками, словно дерево со временем обратилось в кристалл. Но под руками Чалерма открывалась полость – круглая, с какими-то чёрными прожилками, как будто внутри корня созрел плод, а из него проросло семя. Точнее, не совсем круглая, скорее, гранёная, как пирамидка пиком вниз. Как коробочка лиановой споры.
– Это же… – выпалила я и покосилась на Вачиравита, который на удивление не порывался ничего крушить, а тоже, как заворожённый, смотрел под руку Чалерму.
– Подсечка успела зарасти, – заметил Чалерм. – Её сделали раньше, чем дерево загнило.
– И ты думаешь, – протянул Адифеп, почёсывая подбородок, – что лианы сюда кто-то нарочно подсадил?
– А откуда бы им тут взяться? – спросила я. – Мне казалось, они только на горе есть, разве не так?
Махарьяты переглянулись как-то неловко, все, кроме Гам и Лека, которые до сих пор туго соображали и не участвовали в разговоре, покачиваясь на ногах.
– Лианы, которые на горе, созданы нашим амардануром, – осторожно произнёс Канавут, скользнув взглядом по Гам. Она всё так же бессмысленно таращилась на пень, ожидая команды.
– А власть вашего амарданура распространяется досюда? – несколько ядовито спросила я.
Канавут покосился на Адифепа, словно ища совета. Вачиравит проследил за его взглядом и шлёпнул меня по плечу:
– Что ты спросила?
Я повторила свой вопрос. Канавут теперь смотрел на Вачиравита тревожным взглядом.
– Она знает про амарданура, – сказал Вачиравит. – Объясни.
Канавут снова глянул на Гам. Я заподозрила, что если кто и не знает про амарданура – так это она, потому что я плохо себе представляла, чтобы Гам умела хранить тайны.
– Пока он был, э-э, с нами, – аккуратно пояснил Канавут, – он создавал лианы для удобства клана, тогда же и древодома вырастил. Но с тех пор, как он, э-э, нас покинул, лианы стали вырождаться и иногда, хм-м, действуют по собственному усмотрению.
Что-то меня сегодня прямо за каждым углом поджидают выродившиеся растения…
– Так они могут сами распространяться за пределы горы? – уточнила я.
– Вообще-то вроде бы нет, – ещё осторожнее сказал Канавут. – Барьер вокруг резиденции не должен их пропускать. Если только споры к человеку прицепятся…
– Если бы споры прицепились к человеку, – прервал его Адифеп, – этот человек очень быстро превратился бы в куст. Гораздо раньше, чем дошёл бы досюда.
– Есть ли у кого-нибудь ещё идеи, – заговорил Чалерм, всё ещё сидящий на земле около пня, – как спора могла попасть сюда случайно?
Мы все переглянулись, даже Вачиравит. Гам помотала головой, словно просыпаясь, но от этого у неё началось головокружение, и Найяна помогла ей сесть. Лек тоже опустился на землю.
В повисшем молчании всех нас посетила одна мысль: если лианы не могли попасть сюда сами, кто-то их принёс нарочно. Жители деревни несколько раз вызывали махарьятов из клана Саинкаеу, и те не очень-то успешно решали проблемы. А меж тем опознать ростки лиан на корнях загнивающего дерева для жителя Оплетённой горы было бы плёвым делом. Да и методы борьбы известны, вон, Чалерм даже с собой таскает эту жидкость.
– Чалерм, – на удивление тихо сказал Вачиравит. – Когда вернёмся, посмотри, кого сюда посылали.
– Это я тебе и так скажу, – в тон ему негромко отозвался Чалерм. – Во всех охотах в этой деревне участвовал хотя бы один член совета.
Втирательство
Поскольку жидкости от лиан у Чалерма с собой
