Диэр Кусуриури - Край Ветров: некроманс

Кровь, пульсируя, заструилась в миску, но вскоре как будто бы иссякла — разрыв начал заживать почти сразу, и кровотечение прекратилось. Такую пустяковую рану странный Мйаров организм излечил практически мгновенно.

Мйар взял миску в руки. Кровь как кровь. Вроде бы. На вид — ничего особенного, вкус и запах тоже самые обыкновенные.

Вера уже не сидела на месте, — она держалась руками за передние прутья клетки и облизывала губы, но — молча. Она, почему-то, ничего не просила словами, только смотрела на руки Мйара (и на миску с кровью) алчно.

Мйар вложил тару в подрагивающие ладони вампирши, нечаянно коснувшись ее. Кожа была холодной. А миска была слишком широкой, чтобы пройти между прутьев, и потому Вера приникла к ее содержимому, плотно прижавшись щеками к металлическим штырям.

Крови там было явно недостаточно, чтобы утолить ее голод. Вера пила быстро и жадно. Миску на пол она поставила бережно, и Мйару в этом жесте почудилось даже что-то типа благодарности, которую вампирша не могла выразить никак иначе.

А потом Вера устремила на Мйара взгляд страшных своей болезненностью глаз, которые начали едва заметно поблескивать алым, и сказала буквально следующее:

— Я…знаю тебя. Я… уже пила твою кровь.

Мйар наклонил голову вбок, усаживаясь напротив Вериной клетки:

— Под городом?..

— Нет… Дальше. Там, где мы были, ты, я и Лунь. Дома. Мне… уже… давали эту кровь. И, наверное, со мной… сработало. У них получилось. Почему, почему… Именно по тебе — смерти нет.

Мйар замер. Слова Веры, — на первый взгляд, нескладные и странные, — были правдой. Да, он, она и Лунь, — уже знакомы, — каким-то непостижимым образом, а может быть, даже связаны, так, или иначе.

— Ты тоже… — Мйар говорил медленно, — выросла там?.. Где высокие сосны, и море серое, и белые металлические стены, стонущие на ветру?

— Я выросла в темноте, но вкус твоей крови мне не забыть никогда. И там была только луна, но ты был… ты горел. Ты пылал, и внутри меня сейчас горишь, как будто бы солнце добралось до моих потрохов. Но то была только лишь кровь из пальца. И я почувствовала, как бывает. А кровь, сама по себе, ничего не значит. Но ты уже сам обо всем догадался, мальчик. И мир вращается вокруг нас адреналиновым забытьем.

— Вера, а если без аллегорий? Ты помнишь Даньслава?

— Коготь — не коготь, — ответила Вера, — а вот ты — оголенный провод, человек без кожи. Был. Тогда. Я жила в темноте, потому что это была моя перемена. А мы же слепнем и глохнем, когда становимся проклятыми.

— Но как же я тогда «сиял»?..

— Я пила твою кровь три раза, и каждый раз она была другой. И сияние было разное, черное, белое, переменчивое. Это была твоя любовь-просьба, любовь-жажда, твой крючок, твоя спичка, твоя причина. Без этого бы ты не горел.

— Я… был тогда влюблен?.. — медленно проговорил Мйар. — Но как же я тогда… зачем я тогда сбежал из лагеря? И почему — один? Или это была… невзаимная любовь?

Вера помолчала немного, будто бы раздумывая.

— В твоём мёде не было горечи. А кровь неудачников — терпкая.

И она замолчала, как будто бы сказала все, что нужно было сказать. По крайней мере, выглядела она настолько довольной собой, что казалось, будто бы она решила этими словами какую-то очень сложную задачу.

— А может, ты совсем сумасшедшая?.. — проговорил Мйар, хмурясь.

— Если ты будешь давать мне свою кровь, то я буду служить тебе, — ответила Вера. — Пускай остальным помогает судьба. А мне будет достаточно этого жара внутри. Он лучше чего бы то ни было, лучше мужчины, да. И я не боюсь жизни.

Мйар молчал. Ему подумалось, что он зря вот это проделал, — нет, не кормежку Веры произвел, с этим-то все как раз в порядке, — зря он ее слушал и о чем-то спрашивал. Вампирша не в себе. Хоть она, возможно, и не врет, но память ее так же ненадежна, как и его. И что же с ней потом делать… не отпускать же умалишенную с садистскими наклонностями просто так?.. И не кормить же ее с рук всю ее… вечность. Вот уж, и правда, непростая ситуация.

А впрочем… разбираться с ней должен Камориль. Это, в конце концов, его знакомая, и пускай делает с ней, что хочет. Это у него с ней счеты… хотя нет. Сюда Веру привел Эль-Марко — на нем теперь и ответственность.

Мйар молча развернулся и пошел прочь, к выходу. Вздрогнул, когда Вера, вцепившись в прутья клетки, стала трясти ее и кричать ему вслед:

— Шикарная женщина, это был ты! Я буду тебе служить, как хочешь! Я даже умру, если хочешь! Вот увидишь, я разнесу тут всё в прах! Пускай все пропадает! Это судьба, солнышко! Это судьба!

Мйар только покачал головой. Поплутав немного подвалами, он вышел в коридор и закрыл за собой дверь на засов. На всякий случай.

А перед тем, как дверь захлопнулась, он расслышал Верино тихое:

— Прикурить бы дал…

Проходя мимо гостиной, я заметил Николу, читающую что-то с мобильного.

— Вы чего весь в пыли? — спросила девочка.

— А ты чего в саже? Камориль тебя не похвалит за сидение на его диване в таком виде.

— Ромка сообщение прислал, — сказала Никс, — длинное. Только что.

— Что пишет? — оживился я. — А ты пробовала ему звонить до этого?

Никс замялась:

— Ну, нет. Просто… у меня его номера не было. Он мой спросил, а я сделала вид, что мне его номер не нужен. Ну, это тогда, у моря было. Кто ж знал…

— Так и что он пишет? — я прошел внутрь гостиной и сел в кресло напротив Никс.

— А вот, почитайте, — Никола передала мне свой тяжеленький телефонный аппарат, закованный в титановый корпус.

«Привет, Никс! В общем, Варамира привезла меня в свой дом, он возле какого-то поселка (если ехать по западной трассе, там еще у памятника в виде чайки поворот), на мысе у Оливковой бухты. Она живет хорошо. Просто замечательно. Учить меня пользоваться силой она собирается долго, и пока что ничего не рассказала, только показала немного. Она что-то меняет в Изнанке, но я еще не понял, как. Пока что я научился только грести на веслах (тут есть лодка). Честно говоря, мне кажется, что я теряю время, а она кормит меня домашними пирогами, а о Зубоскале и компании говорить не хочет вообще. Как они там? Есть какие-то новости? Если так и дальше пойдет, я отсюда сбегу. Не знаю, правда, как. Странно тут все, и еще она не отвечает на многие вопросы, мол, ей тяжело это вспоминать. Зря я, в общем, сорвался. Прости пожалуйста. Я думал, что она меня быстро научит и я сразу смогу всем помочь. Жду ответа, Рома.»

Я отдал мобильный обратно Николе.

— Ты ему ответила? — спросил я.

— Угу, — сказала Никс.

— А что так невесело?

— Да вот… Мне та женщина, знаете, не понравилась. А тут — пироги.