Мэг Кэбот - Ненасытный
— Со мной все хорошо, но мой друг нуждается в помощи. Он ранен в ногу.
— Ясно, мэм, — сказал пожарный. — Сейчас мы вас вытащим.
— А остальные? — спросила Мина, думая о Лучане… и о Хольцмане тоже, и о сестре Гертруде, и о других. — Они как?
— Ничего не могу сказать, мэм. Выжили, насколько мне известно, только вы двое.
Глава шестидесятая
18.30, 23 апреля, пятница.
Больница Ленокс Хилл.
Восточная Семьдесят седьмая ул., 100.
Аларик был глубоко несчастен.
Мало того, что он угодил в больницу! За ту неделю, что он здесь провалялся, никто даже не подумал принести ему из «Пенинсулы» его вещи: шелковую пижаму, шлепанцы на овчине, хотя бы халат.
Он, с ногой на вытяжке, должен лежать на кошмарной больничной койке с дешевыми простынями и плоской подушкой, да еще и в сорочке!
Она такая коротенькая, что спину толком не прикрывает. Даже встать неудобно, хотя вставать ему разрешат не раньше чем через пару недель (врачи, называется): не светить же голым задом на всю палату.
В телевизоре ни единого кабельного канала. Минибара — и того нет, хотя дойти до него он все равно бы не смог. Воды захочешь попить — и то медсестру вызываешь. И в туалет не сходишь самостоятельно.
Никогда в жизни его так не унижали.
Он вообще не остался бы здесь, но ему сказали, что он подцепил инфекцию и должен получать антибиотики внутривенно. Аларик не совсем в это верил. Он сроду не болел — откуда ей взяться, инфекции?
«Мисс Харпер, видишь ли, пришлось воспользоваться нестерильными шарфом и палочкой, чтобы спасти тебе жизнь, — объяснил Хольцман. — И руки ей негде было помыть».
Хольцману, конечно, тоже досталось не слабо. Прощальный залп Лучана Антонеску опалил ему брови и еще 10 % тела. В огне погибли почти все Дракулы, а на сестре Гертруде сгорела монашеская одежда.
Жаль, что Аларик не видел.
Голые монахини его не особо интересовали, но хотелось бы поглядеть, как они все скрываются в катакомбах, существующих почти под всеми католическими церквами — еще то того, как собор начали поливать из пожарных шлангов.
«Это ты виноват, — заявил Абрахам, придя навестить Аларика в первый раз. — Занимался бы, как положено, драконом, тут бы ему и каюк. Так ведь нет, побежал смотреть, не пострадала ли Мина Харпер. Князь тьмы ушел от нас по твоей вине — это, Вульф, всегда будет на твоей совести».
От таких слов никакие болеутоляющие не помогли бы, да Аларик их и не принимал — когда мысли путались, ему делалось еще хуже.
«По-твоему, надо было бросить ее? — защищался он. — Контуженную, если вообще живую? Дракон метнул ее на несколько ярдов!»
«Лучан Дракула не причинил бы вреда этой девушке. — Без бровей, с новой кожицей на лице и руках Хольцман выглядел ужасно смешно. Аларик, конечно, помалкивал, но задумал щелкнуть шефа мобильником и послать фотки Мартину — пусть поржет. — Ты это знал, но все равно бросился к ней, пренебрегая служебным долгом. Влюбился, что с тебя взять. Твоя идея принять мисс Харпер к нам на работу очень сомнительна. Это может привести к катастрофе, пока Дракула, тоже влюбленный в нее, разгуливает на воле».
«Ничего я не влюбился, — сказал Аларик, думая про себя: неужели это так очевидно? — Если ты не понимаешь, как полезно иметь кого-то, способного…»
«Все я понимаю. — Хольцман промокнул платком мокнущий до сих пор ожог. Аларик отвел глаза, хотя и сам, вероятно, выглядел ненамного лучше. Ох, как же он ненавидит больницы! — И наше руководство, к несчастью, тоже. Они уже готовят бумаги, чтобы учредить здесь, в Манхэттене, специальный отдел со мной во главе. Ты в него тоже входишь», — мрачно сообщил он.
Удивленный Аларик постарался не показать, как он счастлив. Если не считать, конечно, что начальником будет Хольцман.
«Я, разумеется, информировал их, что сомнения у меня вызывает не только мисс Харпер. — Хольцман, спрятав платок, вперил орлиный взор в своего подчиненного. — Твое служебное поведение на прошлой неделе я нахожу неприемлемым. Хочешь служить в новом отделе — возьми обязательный двухнедельный отпуск, что так и не соизволил сделать после Берлина. Тебе все равно придется, — заключил он, посмотрев на ногу Аларика, — но курс у психолога ты тоже пройдешь. Договорились?»
Аларик нахмурился. Не хватало еще обсасывать свои чувства в кабинете у говорящей головы… хотя, с другой стороны, можно будет чаще видеться с Миной.
«Договорились», — процедил он.
«Вот и отлично, рад слышать. Это же все для твоего блага, Аларик. Предупреждаю: за тем, как ты ведешь себя с мисс Харпер, я буду наблюдать очень пристально. Хотя она еще не дала окончательного ответа».
Аларик чуть не вскочил с койки, к которой был прикреплен всевозможными проводами и трубками.
«Какого черта? Разве вы не…»
«Успокойся. Мы предложили ей вполне адекватный пакет».
«Адекватный? — Аларику хотелось кинуть в Хольцмана чем-нибудь, но под рукой был только телевизионный пульт. Им он уже столько раз швырялся, что медсестры угрожали вообще его отобрать. — Да она же…»
«Она экстрасенс и вряд ли будет рисковать жизнью в поле, — напомнил Хольцман. — Пакет, составленный с учетом этого, тем не менее очень щедр, поверь мне. Не могу представить себе человека, который его не примет, особенно в условиях современного рынка труда. Кто не захочет пойти в Палатинскую гвардию?»
«Женщина, влюбленная в князя тьмы», — с горечью ответил Аларик.
Вспоминая эту беседу, он вновь испытал желание запустить во что-нибудь тяжелым предметом, но тут в палату вошла не кто иная, как Мина Харпер.
А он лежит в больничной сорочке. Великолепно.
— Привет. — Левая рука Мины была на перевязи, в правой она несла вазочку с маргаритками.
К цветам Аларик всегда относился с легким презрением, но сейчас понял, что маргаритка — его любимый цветок.
— Привет.
Мина, если не считать перевязи, выглядела хорошо. Даже, можно сказать, прекрасно. Укус на шее сделался почти незаметным, и одета она была по-другому. Это понятно: когда он ее видел в последний раз, она была вся залита кровью. Его кровью.
Ее новое платье — короткое, черное, узковатое в груди — ему очень нравилось.
Вазу она поставила на подоконник. На улице шел дождь, но цветы оживляли комнату.
Раньше он не поверил бы, что его палату можно чем-нибудь оживить, но теперь знал, что можно. Маргаритками и Миной Харпер.
— Я только что от Лейши, моей подруги. — Она села на виниловый стул у кровати. Виниловый, да еще и розовый! Катастрофа — но когда на нем сидит Мина Харпер в маленьком черном платье, хорошо показывающем ноги, в общем и ничего. — У нее девочка. Чуть раньше времени, но обе будут в полном порядке. Лейша так счастлива. Кажется, она совсем не помнит, что было в церкви или около моего дома. Адам считает, что это к лучшему, и просит не говорить ей.
