Лакс: Красная Камелия - Vivi Winner
Я упала на колени и опустила голову. Возможно я потеряла сознание и мне это чудится, а может быть я и вовсе умерла…
— Оба варианта не верные, — сказал наш прародитель, — Вставай, дочь.
Сначала я подняла голову и посмотрела на него, а уже после встала на ноги. Я не понимаю, что происходит. Ещё минуту назад я чувствовала себя легко и непринуждённо, а сейчас мне страшно.
— Ты ни в чём не виновата, тебе нечего бояться.
— Где я?
— А ты как думаешь?
— В Вашем мире?
— Нет, дочь, — он улыбнулся и покачал головой, — Так выглядит Лаксвилл.
— Но как я здесь оказалась?
— Я перенёс нас сюда.
— Великий Лакс, я не понимаю, что происходит.
— Это сон. У меня ведь есть кое-какие привилегии, — на английском языке сказал он и снова улыбнулся.
— Но чем я это заслужила?
— У тебя столько вопросов. Я бы очень хотел ответить на каждый, это правда, но я не стану. Ты очень сильная, Василисса, но ты часто об этом забываешь. Совсем скоро ты во всём разберёшься, обещаю. Но ты должна сделать это сама, без моей помощи.
— Вы можете ответить только на один вопрос, умоляю, пожалуйста?
— Он не причастен. Но виновники должны будут понести наказание, — создатель дотронулся до моей руки.
И я начала падать, проваливаться под землю. Мне никогда не было так страшно. Я закричала во всю глотку. Мне кажется, что я падаю целую вечность…
— Чшш, это просто сон, просто сон, маленькая, всё хорошо, хорошо, — брат обнял меня, без конца причитая.
Мои глаза горят, их режут слёзы. Я больше не кричу, но мой рот открыт в безмолвном крике. У меня сел голос. Я просто обмякла.
— Что случилось? — послышался голос отца.
— Василисса, доченька, что с тобой? — мать вырвала меня из рук Адриана, — Анри, зови Берта! Она вся горит!
— Я уже здесь, миссис Лакс, — ответил Берт, — Отойдите, пожалуйста, — сказал он, присев на кровать. Мать не выпустила меня из своих рук.
Кажется, Берт измерил мне температуру. Я с трудом моргаю. Кажется, я сейчас потеряю сознание. Мне никогда не было так плохо.
— Великий Лакс, — прошептал Берт, — Капельницу сюда, живо, — закричал он, — Анри, таблетку подайте.
Лаксоны не болеют. Откуда у нас вообще может быть капельница? У меня нет сил думать об этом. Сейчас мне хочется, чтобы я потеряла сознание. Моя кожа горит, мои глаза горят, моё тело болит и колит. Я не могу больше это терпеть, я не хочу больше это терпеть.
— Отпустите её, миссис Лакс, мы должны поставить капельницу, — спокойно сказал Берт.
— Это же моя дочь! — закричала мама.
— Мам, это необходимо, — тихо сказал брат.
— Замолчи, Адриан, все замолчите! — снова закричала мама, ещё крепче вцепившись в меня.
— Мистер Лакс, её температура 45.6, если мы не поставим капельницу, у мисс Лакс начнутся судороги, гипоксия, мы её потеряем.
— Она не умрёт! — закричала мама.
— Делайте, что нужно. Вианна, Василиссе сейчас помогут, — сказал отец.
— Я останусь здесь, — ответила мама.
— Разумеется, — сказал отец.
Я расслышала, что в комнату кто-то забежал. Мама отпустила меня и повернула на спину, поправила подушку, а затем встала с кровати. Я почувствовала укол в области вены на руке. Должно быть мне поставили капельницу.
— Вам нужно выпить таблетку, мисс Лакс, — обратился ко мне Берт.
Мне прям положили в рот таблетку. Только сейчас я заметила, что во рту и в горле у меня всё пересохло. Мне буквально влили воду в рот. С трудом я смогла проглотить таблетку, которая поцарапала моё и без того больное горло.
Кто-то сел на кровать. Меня начали гладить по голове. Сквозь пелену в глазах я разглядела маму. Внезапно мне стало холодно. У меня нет сил даже сказать об этом, и вряд ли у меня есть голос. И я не могу укрыться, я вообще не могу пошевелиться. Мне пришлось терпеть ещё и озноб. У меня нет сил, больше нет сил…
* * *
Мою голову словно сдавило, горло пересохло, что трудно дышать, тело ломит, и я никогда не чувствовала чего-то подобного даже близко.
Я часто заморгала, что тоже далось мне не легко, чтобы с глаз спала пелена. Кое-как мне удалось сфокусировать зрение. Я лежу под капельницей, угораздило же… Я начинаю думать, что меня удочерили или же я бракованная лаксонка. Моя мама… Моя милая мама лежит на моих бёдрах. Память начала ко мне возвращаться. Мне стало больно от этой картины, что я сейчас вижу.
Я позвала маму, но из этого ничего не вышло, у меня нет голоса. Тогда я начала шевелить руками, и похоже, что на это у меня ушли все силы. Мама резко подняла голову и посмотрела на меня.
— Василисса? — мама обхватила мои щёки.
Я инстинктивно попыталась ответь, но у меня не получилось. Мама внезапно начала плакать и смеяться одновременно. У неё истерика… Она прижалась ко мне, что причинило мне боль, но я никак не подала виду, и дело не в том, что у меня нет на это сил. Я попыталась обнять маму в ответ, но вышло так, что я просто закинула руку ей на спину.
— Всё хорошо, доченька, ты дома, — сказала мама, отстранившись от меня.
Не думала, что мне когда-то это пригодится, но я начала вспоминать язык жестов и азбуку Морзе, потому что они мне определённо понадобятся.
— Я в порядке. Спасибо, — с трудом показала я маме.
— Ты нас так напугала!
— Извини.
— Великий Лакс, ты же ни в чём не виновата!
Стоило маме упомянуть имя нашего прародителя, как у меня всплыло ещё одно воспоминание, самое важное. Я закрыла глаза. Я помню, как попрощалась с братом, переоделась и легла спать, а дальше… Я очнулась в красивом месте, там была скала с кольцом в ней, импровизирующим арку, мне там нравилось. Это был Лаксвилл, так сказал Великий Лакс. Но самое важное, что он сказал, это то, что Райан Малум не причастен к делам семьи. Великий Лакс ответил на мой безмолвный вопрос и коснулся меня, а дальше… Я чувствовала такую боль, такую агонию, что словами не передать. Вся эта боль стоит того, чтобы знать правду! И если обернуть время вспять, я бы снова пошла на это.
— Я позову папу, хорошо? — мама провела рукой по моим волосам. Я моргнула.
Мне не нравится, что у меня стоит капельница, мне хочется её вырвать, потому что у меня чешется в том месте, где вставлена игла. Как же обычные люди переносят подобное? Остается только догадываться.
Уже через
