Путь огня. Часть 3 - Екатерина Александровна Боброва
Юля приказала себе выкинуть дурные мысли из головы, а то там уже маячило что-то вроде: «Дети-то сиротками останутся» или «Юлия Андреевна, позиция: вдова до конца дней – не поможет короне в восстановлении ветви. Советую присмотреться к Пятому. В крайнем случае рассмотрим кандидатов из боковой ветви».
Тряхнула головой, выметая панику. Все. Будет. Хорошо. Они справятся. Должны.
– Юлия Андреевна, – к ним быстрым шагам приближался ректор. Остановился. Орлиным взглядом окинул подросшую в размерах и еще больше потемневшую зефирку. Потер ладони. И с видом маньяка, которому наконец-то попалась жертва, озвучил с трогательной гордостью:
– Никак просыпается. Наш малыш. Тихоня.
Юля содрогнулась. Посмотрела неверяще. Поставила диагноз и… решила не перечить.
– Мы эвакуируемся? – спросила со слабой надеждой.
– Зачем? – изумился ректор.
– Хотя… – задумался, – первый курс, кто стабилен, отправим по домам, чтоб не мешались под ногами, остальные продолжат заниматься. Старшие курсы прибудут в полном составе. Остальные – по желанию.
– Зачем? – пришла очередь изумляться Юле. То есть все бегут, но только не от вулкана, а к нему. Сумасшествие какое-то. Адреналиновый дурдом. Она столько лет здесь, а Асмас продолжает удивлять своими извратами логики.
– Ну как же, – удивился ее недогадливости ректор, – такой редкий случай – посмотреть за работой королевской семьи. Уникальная возможность. Я не советую никому из курсантов ее упускать.
Точкой сбора был назначен дворец Четвертого тэората. Еще одна традиция и, вдобавок, головная боль.
Юля орлиным взором окинула гостиную, глаз дернулся при виде ярко зеленого кубика Лего, выглядывающего из-под дивана. Н-да, свекровь права, она слишком лояльна к слугам и вот теперь пожинает плоды собственной демократии.
Нервно потерла руки и, поспешно, пока никто не заявился, запихнула игрушку подальше под диван, отправившись завершать обход. Еще и меню согласовывать… И комнаты готовить для гостей.
В свете нежданного визита его величества вместе со всей ветвью извержение не казалось такой уж большой проблемой. Гости, считай, на пороге, а они категорически не успевали – слуги носились со страшной скоростью, нервничали, били посуду, роняли вазы, увеличивая истерику и хаос. В коридорах остро пахло успокоительным. Юля с ужасом заметила, как пошатнулся главный дворецкий, приняв, видимо, слишком много «успокоительного» на грудь.
Мысли заработали, пытаясь понять, кем его заменить, но лишнего дворецкого у Юли не было. В самом начале она, дитя пролетариата, постаралась избавиться от большей части слуг, оставив минимум. Вот еще один повод вздохнуть.
Нет, ей никто не выскажет за, гм, кубик Лего под королевской пятой. Разве что про себя. Но вбитая с детства привычка – гости в дом, гостей встречает полный порядок, а не бардак – заставляла нервничать и мечтать об экспроприации «успокоительного» у дворецкого.
Подружку Совенка, Юля пока не привыкла к статусу «невесты», считая это полнейшей чушью в таком-то возрасте, они забрали с собой. А ведь это накормить, найти, где спать положить. И кому первому комнату искать: ее величеству или Майре?
Голова кругом.
И постоянно, не забывая ни на секунду, мысли о муже, который отправится к вулкану.
– Юля, не нервничай, все в порядке, – перехватил ее Фильярг в «приемной» гостиной. Прижал к себе. Коснулся губами виска.
– Легко сказать, – не согласилась Юля. Как тут не нервничать, когда при каждом толчке сердце подкатывает к горлу и становится нечем дышать? И пусть дворец пережил не одно извержение, на нем установлена защита, но мозги отказывались верить, что потолок не обрушится на голову.
– Мы справимся, обещаю, но ты с детьми уходишь на Землю.
Нормально, да? «Мы справимся, но тебе лучше быть подальше и не рисковать».
Сердито высвободилась. Взглянула с вызовом.
– Ни. За. Что, – отчеканила. Фильярг поморщился, посмотрел осуждающе.
– Мы с Совенком и детьми остаемся, – ультимативно заявила Юля.
Его высочество передернулся, точно съел кислое. Мученически вздохнул. Принял решение.
– Хорошо, оставайся. Но в случае опасности – уходишь. Хотя бы в Третий тэорат, он лучше защищен, а самое надежное – на Землю.
– Видишь, она тоже никуда не уходит, – громко заявили за спиной. Юля дернулась, обернулась. Седьмая смотрела на его величество так, словно в руке ожидала своей очереди сковородка – для вразумления.
– Раз так, я тоже остаюсь. Здесь. И буду ждать.
А на корабле-то бунт! – не сдержала злорадства Юля.
Седьмой испуганно цеплялся за платье матери, но при виде Юли разулыбался и пошел к ней. Она подхватила, гм, брата мужа на руки, поцеловала в пухлые щечки. Дети всегда тянулись к ней, а она к ним. В душе все крепче зрело решение послать короля с запретом и забеременеть.
– Юлия Андреевна, светлого дня, – его величество натянуто улыбнулся, глянул с укором, точно это она возглавила список бунтовщиков.
– Эллиана, мы тебе всегда рады, – раскрыла объятия Юля, – оставайся.
И тише, на ухо:
– У меня припрятан мартини. Специально для тебя.
– Ваше величество, – отточенный многолетней практикой поклон, – вам мы тоже рады. Если нужна какая-то помощь, мой дом и слуги в вашем полном распоряжении.
– Госпожа ассара, – Третий в своей излюбленной манере подкрался незаметно, растянул губы в улыбке и не без ехидства заметил: – Вы меня все больше радуете. Какая постановка фразы, сколько изящества и этикета.
– Уволюсь, – пообещала, прищурившись, Юля. Достали ее эти намеки на недостаточный аристократизм, – уйду с поста декана.
Мужчины насмешливо переглянулись – знали же, что она со своим детищем не расстанется.
– В декрет, – уточнила. И сразу всем стало не до смеха.
– Надеюсь, вы пошутили? – откашлявшись, уточнил побледневший король, впиваясь напряженным взглядом в область Юлиного живота.
– Как всегда, – заметил Второй, входя в гостиную, – ассара и, как всегда, со своими шуточками. Что на этот раз?
– Ничего особенного, – отмахнулась Юля и не думая краснеть под неодобрительным взглядом его величества.
– Тогда приглашаю всех к себе. Здесь не стоит оставаться.
– Нет-нет, – возмутился Первый, входя следом, – если уж говорить про безопасность, мой тэорат самый дальний. Жена уже готовит комнаты.
– Чем плох Восьмой? – оскорбленно спросил брат его величества, переступая порог.
– Это надолго,
