Последняя из рода Дариан. Наказание (СИ) - Надежда Олешкевич
— Как долго ты издевалась над Ами Роупи?
— Месяц, — сначала прозвучал голос, а потом к нам вышел его обладатель. — Только что узнал, что Диб готовил на сегодня особое зелье. В сочетании с ядом крийна оно безвозвратно подчинило бы волю.
— Ты совсем выжила из ума?! — сорвалась на крик Лорин.
Ее затрясло, девушка шумно выдохнула. Ей понадобилось пару секунд, чтобы совладать с эмоциями и превратиться внешне в бесчувственную аристократку, способную хладнокровно встречать любые тяготы жизни.
— Прикасайся к хиэрии, Самина, живо!
Брюнетка бросила опасливый взгляд на принца, подошла к цветку. Медленно, словно многострадальная жертва, опустилась на колени и потянулась к бутону. Она содрогнулась, едва ее ладони опалил болезнетворный сок. Стиснула зубы, зажмурилась.
Я смотрела. Видела меняющие лицо судороги, как Самина проглатывала крик, напряженно поднимала плечи. Видела капельки пота, бегущие по виску. Видела слезы.
По-прежнему не веря в происходящее, я подняла руки. Разжала кулаки, чтобы взглянуть на небольшие ямки, оставленный от волдырей, на полоски-шрамы, на безобразные неровности кожи. Было печально и немного отвратительно. Как я упустила момент воздействия, почему не защитилась сама? Это унизительно.
И двое аристократов сейчас заступались за меня…
— Хватит, — глухо сказала я.
Самина убрала от цветка руки. Ее губа дрожала, дыхание было глубоким, шумным. Она не позволила себе сесть на землю или упасть, как иногда делала я после наказания. Колдунья поднялась, немного пошатываясь. Продолжила держаться с достоинством, будто не смела опорочить свое славное имя демонстрацией всего ужаса, который сейчас пережила. Это вызывало уважение, и только.
— А теперь выбирай: ректор или отец? — решила дожать ее Лорин. — Полное подавление воли — это серьезное преступление, Самина. Ты осознанно пошла на него. Я даже позволю тебе самой забрать документы и покинуть академию, чтобы не пошли слухи.
— Какое благородство, — срывающимся голосом выплюнула брюнетка и опасливо посмотрела на молчаливого Шая, стоявшего за нашими спинами. — Я в тебе ошибалась, Лорин.
— И я тоже, Самина. У тебя время на раздумья до вечера. Надеюсь, ты примешь верное решение и воздержишься от глупостей, — сказала она и первой ушла.
Я не стала задерживаться. Тоже покинула оранжерею, на выходе которой наткнулась на застывшую блондинку. Она словно пыталась опомниться от содеянного. Ресницы дрожали, губы были приоткрыты, в глазах застыл настоящий ужас.
— Не попадайся больше ей на глаза. И мне тоже, — ожила девушка. — Не желаю тебя больше видеть.
— Я не просила встревать. Ты могла отказаться.
— Не приближайся к Шаю, — начала наступать она на меня. — Даже не смотри на него. Притворись безжизненной стеной, будто тебя нет в этом мире. А лучше вообще исчезни. Зайди в миар и не вернись, поняла?
— Тише, — оказался возле нас принц и приобнял ее, отвел в сторону, что-то на ухо зашептал.
А ведь еще ночью он прикасался ко мне, целовал. Не заботился о верности. Был со мной, хотя недавно признавался в любви другой.
Закончив со своей девушкой, он подошел ко мне и положил руку на плечо.
— Бродяжка, нас Оронтон заждался.
Глаза Лорин распахнулись шире. Едва наметившаяся улыбка стекла с ее лица. Она посмотрела на ладонь наследника, как на опаснейшего монстра, способного повергнуть мир в хаос, подалась вперед. Сдернула ее, одарила меня гневным взглядом. Громко фыркнув, вовсе понеслась прочь.
— Идем, — кивнул наследник, — потрудимся на благо академии.
— Принц, мне кажется, нам нужно кое-что прояснить, — сказала я, глядя на быстро удаляющуюся блондинку.
— Тогда давай скорее, я люблю выяснять отношения. Особенно делать это в закрытых архивах, где никого нет.
— Ты ведь понимаешь, что ничего не повторится?
— Это ты не понимаешь, бродяжка, — подмигнул он и пошел вперед.
Мне пришлось идти следом. Я старалась держаться на расстоянии, не догоняла и не отставала. Была раздражена.
Оронтон в архиве нас не ждал. Я прикрыла за собой дверь и, едва обернулась, оказалась прижата к ней.
— Попалась, — принц уперся ладонями по обе стороны от моей головы.
Глава 29 (3)
— Ты отвратителен мне.
— Не ври самой себе, я тебе нравлюсь.
— Что, перекуса было мало?
— Я не распробовал.
— Осторожно, принц, иначе я подумаю, что у тебя изменились вкусы, — сердце билось все чаще от запаха Шая, от его близости, от мысли, к чему могло бы это привести, от воспоминаний и нарастающего желания повторить все.
— Порой кислое кажется сладким.
— Кислое остается кислым, принц, меняется восприятие.
— Именно, — улыбнулся он и наклонился, чтобы невесомым поцелуем коснуться моих губ. Оторвал руку от двери, провел пальцами по моим волосам. — От тебя сводит скулы, бродяжка, и мне это начинает нравиться.
— Не надо, — перехватила я его ладонь.
— Не бойся.
— Я вроде бы говорила, что мало чего в своей жизни боюсь.
Шай сократил оставшееся между нами расстояние, снова поцеловал. Неторопливо, нежно.
— Прекрати. Принц, хватит! — отвернулась.
— Просил ведь не бояться, — отступил он и опустился на свой стул. — После шага навстречу люди обычно делают несколько назад. Они сами возводят стены друг между другом, называя их разными именами. Опасаются последствий,
