Вероника Мелан - Бернарда

Невероятно. Просто невероятно.

Дрейк вдруг почувствовал, как сильно трясутся руки.

– Позвать душу назад? Это возможно?

«Все. Что есть вера. Возможно. Ты знать. Творец.»

Символы кружили в воздухе – вращались вокруг собственной оси и светились. Символы истинной речи.

Дрейк нервно потер переносицу. Неужели многие недалекие люди действительно полагали, что эти лохматые существа, безобидный внешний вид и постоянное молчание которых постоянно вводили в заблуждение, глупы и совершенно бесполезны?

– Быть не может.… О, Боги, быть того не может…

Неужели, после долгих часов безнадежных попыток и отчаяния, у него, наконец, появился шанс? К горлу подступал ком. Еще никогда Дрейк так не волновался. Ни разу в жизни.

– Что я должен для этого сделать?

Глаза Фурий таинственно мерцали. Золотые искры плавали в них, напоминая кружение звезд далекой галактики.

– Мы… Открывать… Проход? – прошептал Дрейк, силясь понять значение незнакомых рун. – Какой проход? Коридор… между…

Последнее слово он не смог даже произнести вслух, лишь почувствовал, как моментально вспотели ладони.

Мирами.

Именно это означал последний символ. Проход между мирами. Ни один живущий во время прохождения жизненного опыта, не имел возможности попасть в этот коридор. Коридор перевоплощения.

– Но как? – казалось, взгляд сидящих на полу Фурий, упрекал его. Ряд светящихся символов изменился вновь. – Избавившись от оболочки… свобода… свободен станешь. И воззвать… мочь… сможешь.

Иссякшая за последние несколько суток энергия вдруг всколыхнулась в Дрейке с новой силой.

– Я понял. – ответил он. – Я должен развоплотиться.

«Да». Высветился красивый символ, означающий «согласие», и какое-то время плавал в воздухе. Затем к нему добавились другие: «Действовать. Скорость. Творец.»

Начальник нахмурился, пытаясь уловить точный смысл последнего послания.

Глядя на него, один из Смешариков открыл рот и пояснил:

– Ропись.

Глаза Дрейка просветлели, а губы, впервые за долгое время, сложились в улыбку.

– Понял. Спасибо.

Созданный вокруг пейзаж был иллюзией.

В этом месте мысль легко принимала любые очертания; материя, отзываясь на желание, мгновенно ткалась, принимала форму, изменялась, растворялась, чтобы, уловив новый импульс, снова отобразить искомое разумом.

Я сидела на пляже – впереди успокаивающе колыхался тяжелый океан со светящимся дном, под ногами матово поблескивал песок, рядом потрескивал золотистыми поленьями уютный костерок, наверху – необъятное черное небо с множеством застывших в нем миров.

Ни пространства, ни времени.

Сколько я сидела здесь и зачем? Этот пляж, созданный воображением, успокаивал и позволял подумать, подумать сидя, как человек, а не как висящий в пустоте разум.

Океан тихо набегал на мелкий песок, ласкал, гладил, о чем-то шептал. Поленья в костре никогда не перегорали. Не хотелось даже поворачиваться, чтобы узнать, что за спиной – там будет то, что захочет увидеть разум – дом, бунгало, лес, снова океан или даже люди… Живые или давно ушедшие.

Ночь обволакивала мягким, не душным теплом; тихо пела колыбельную листва.

Миры вдалеке перемигивались.

Стоило разуму взбрыкнуть, рвануть к одному из них, и минутная иллюзия спокойствия и уединения рассыпалась бы на миллионы сверкающих частиц, вернулась бы в состояние живой материи, способной обратиться в иную иллюзию, выполнить новое пожелание требовательной мысли. Но пока здесь было хорошо. И покоя нарушать не хотелось.

Куда идти, когда не знаешь направления?

В какой-то момент (минуту, час, столетие? спустя) на темном пляже, вдалеке, почти у самой кромки воды, появилась фигура в длинном плаще, лицо полностью скрывал капюшон.

Женщина.

Гостья не была человеческой «женщиной» в привычном понимании, и, все же, искра ее была именно женской.

Продолжая смотреть на волны, я не испытала ни испуга, ни волнения, лишь легкое любопытство, какое приходит, когда неожиданно возвращается хорошо знакомый друг, ушедший по делам час назад. Ко мне приближалась сущность – обитатель Вселенной, наблюдатель, иногда помощник, избегающий воплощений в физическую форму.

Песок не скрипел под ее ногами, а плащ не колыхался. Она просто подошла и опустилась рядом, как давняя подруга, не здороваясь и не сбрасывая с лица капюшона, из-под которого, как мне показалось, лился мягкий свет.

Мы помолчали, глядя на звезды-миры.

– Сидишь, – мягко и больше утвердительно заключила она.

Был ли голос?

– Сижу.

– Почему не идешь домой?

Дом – это тот свет позади? Покой, из которого можно начать новую дорогу?

Мои руки светились, состояли из множества золотистых молекул, вращающихся вокруг собственной оси – женские руки человеческого тела. Я почему-то выбрала именно их…

– Я еще успею домой. Мне бы назад.

Она кивнула. Ни шороха одежды, ни дыхания, ни ощущения присутствия кого-то еще на берегу.

По какой-то странной причине, я знала, что сидящее рядом существо – друг.

– Ты хочешь вернуться туда, откуда пришла. Зачем?

Мой разум вздрогнул; океан подернулся золотистой рябью, дно мигнуло.

– Не знаю, но так правильно. Вот только не могу вспомнить куда …

Гостья долго молчала; время растянулось и застыло неподвижно. Потом она вдруг добавила.

– Я подарю тебе кое-что – способность соприкосновения со всеми живыми объектами. В тебе много любви, ты заслуживаешь.

Пламя костра играло с поленьями, облизывало, обволакивало, наслаждалось близостью.

– Зачем мне? Какими объектами? Здесь я касаюсь всего и сразу. Здесь все едино.

– Чаша весов склонилась, он изменил ее. Теперь ты в рядах Сильных, но и слабым захочется твоего тепла.

– О чем ты говоришь? Кто изменил? Я не понимаю.

Голубоватая искра неспешно отделилась от женщины и плавными зигзагами подплыла ко мне по воздуху. Она была теплая, по-своему красивая. Не спрашивая разрешения, она скользнула внутрь и расплылась там, смешиваясь с золотым светом. Немного непривычно, но приятно, теперь она была частью меня.

– Ты вспомнишь. Он уже идет за тобой, он покажет дорогу.

– Кто?

Впервые за все это время на поверхность пробилось волнение. Я резко обернулась – с челки ссыпался ворох искорок, иллюзорное тело засияло ярче.

– Кто идет?

Но ее уже не было.

Ни фигуры, ни темного плаща, ни капюшона, ни мягкого голоса. Никого рядом.

Потрескивал рядом теплый костер, мурчали о своем иллюзорные волны, темнело над головой небо со множеством далеких и близких миров.

Ночь и таинственный остров.