Райчел Мид - Пламенное сердце

– Ты цитируешь Йейтса? – спросила она недоверчиво, немного приподняв голову. – Эта поэма о теориях апокалипсиса и Первой мировой войне.

– Я знаю.

– У тебя весьма странные поэтические предпочтения после секса.

Я улыбнулся и пробежал пальцами по её волосам. Они были и не золотистыми и не серебряными, просто волшебный цвет между ними. Даже в муках любви и радости, я мог почувствовать небольшую капризность Адриана Ивашкова, окутывающую меня.

– Да... я просто иногда чувствую, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я не мог создать ничего такого идеального в моих духовных снах, – я притянул её ближе и прижался своей щекой к ее. – И я – достаточно пессимист, чтобы знать, что мы в конечном счете просыпаемся.

– Этого не произойдет, – сказала она. – Потому что это не сон. Это реальность. И мы можем справиться со всем, что грядет. Ты случайно не встретился с Уильямом Моррисом в своих поэмах?

– Это не тот парень, который делает сигареты? – и вот она теперь обвиняет в не романтических поэмах.

– Нет. Уильям Моррис был английским писателем, – она повернулась и порылась в куче одежды на полу. Секунду спустя, она подняла телефон и открыла поиск.

– Сейчас найдем. «Но их руки не дрожали. Ноги не колебались», – она бросила телефон обратно в кучу и снова прижалась ко мне, кладя свои руки напротив моего сердца, – поэма называется «Достаточно любви». До тех пор, пока мы вместе, мы будем, как они. Не дрожать. Не колебаться. Нас не остановить.

Я поймал ее руки и поцеловал их:

– Как ты стала мечтательным романтиком в то время, как я стал борцом?

– Думаю, мы повлияли друг на друга. Не делай из этого шутки, – предупредила она.

– Не покидай меня с такими хорошими установками тогда.

Я улыбнулся ей, но облако задумчивости все еще висело надо мной, даже когда я лежал полный счастья. Я никогда не думал, что смогу любить другого человека так сильно. Я также никогда не думал, что я мог бы жить в таком страхе потери другого человека. Это происходит, когда все влюбляются? Они все крепко цепляются за своих любимых и просыпаются встревоженные среди ночи, боясь остаться одни? Это неизбежный способ существования, когда ты любишь так сильно? Или это происходит только с теми из нас, кто идет на краю пропасти, кто живет в такой панике?

Я притянул её лицо на расстояние шёпота к своему:

– Я так сильно люблю тебя.

Она моргнула так, что я понял: она боится заплакать.

– Я люблю тебя тоже. Эй, – её рука скользнула вверх и легла ко мне на щеку. – Не смотри так. Все будет хорошо. Центр устоит.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что мы – центр.

ГЛАВА 20

СИДНИ

Я опустилась на колени, осматривая свою работу. Один галлон чернил, благодаря которому можно было бы освободить уставших от пребывания под гнетом начальства других алхимиков. Это могло бы изменить способ, которым Маркус осуществлял свои поручения. Это могло изменить все.

Сила осознания ситуации с Маркусом была одной из причин, почему я согласилась на безумный шаг Нейла. Это был еще один шанс для величайшего открытия. Я следила за упомянутым стригоем с помощью отчетов алхимиков, и оказалось, что предположения Нейла верны. Все признаки указывали на то, что этот стригой промышляет на определенной территории и чаще всего один. Согласно преобладающей теории, он был недавно обращенным. Несмотря на то, что в организации они несильны, опытные стригои знали, как возрастает их сила в группах. Поэтому если этот и вправду окажется новичком, тем же лучше для нас. Я лишь надеялась, что двух дампиров и владеющей огнем ведьмы будет достаточно, чтобы схватить его.

Однако я полностью отдавала себе отчет в том, что не все может пойти по плану, поэтому ничего не сказала Адриану. Я ненавидела себя за это. Я знала, что отношения рушились повсеместно из-за того, что кто-то оказывался достаточно глупым, утаивая важную информацию. Начав встречаться с Адрианом, я поклялась, что никогда не прибегну к этому. И все же, я предполагала несколько вариантов развития событий в случае, если Адриан узнает о наших планах. Первый – он захочет присоединиться к нам. Второй – если что-то пойдет не так, и кто-то из нас пострадает, – или, упаси Боже, погибнет – он никогда не простит себе свою неспособность к исцелению. Я видела это в выражении его лица как до принятия таблеток, так и после. Возможно, прилив духа и возникал по привычке, но он был бесполезен, когда дело касалось помощи другим, и это по–настоящему терзало его. Я не могла ему позволить столкнуться с подобным.

Последняя причина, по которой я считала, что не стоит посвящать Адриана в это дело была чисто эгоистичной: я не могла рисковать, допуская, чтобы с ним что-то случилось.

Все шло кувырком.

Я знаю, что слова Адриана были просто частью его умозрительных, метафизических капризов. Тем не менее они преследовали меня, возможно, потому что я поняла то, о чем он говорил. Было совершенством то, что мы имели, даже если все это происходило в украденные моменты, и время от времени действительно казалось, будто мы танцевали на лезвии ножа, что мы неизбежно резко упадем. Когда я рассмотрела свою задачу с Нейлом и Эдди, я с горечью подумала, что это будет то, что сломает Адриана и меня. Мы так волновались о том, чтобы быть пойманными другими. Возможно, отношения развалятся, потому что я убегала на некую глупую и благородную миссию.

Все трещало по швам.

Я вздохнула и поднялась. Сейчас уже поздно пытаться что-либо предпринять. Я собиралась совершить задуманное. Сидни Сейдж определенно напрочь лишена тормозов.

Вернувшись в мою комнату в общежитии, я нашла Зою, заканчивающую делать домашнее задание. Стало немного легче после нашей ссоры во время моего дня рождения прошлой ночью, но напряжение все еще висело между нами.

– Эй, – сказала я, снимая пальто.

– Эй, – повторила она, – ты закончила свою работу для мисс Тервиллигер?

Я проигнорировала обвинительный тон.

– Да. Большой проект в значительной степени переносится, так что у меня должно появится больше свободного время. – Я думала, что это ей понравится, но она все еще выглядела угрюмо, поэтому я попыталась найти другой подход. – Хочешь кекс? – Я принесла домой остатки и сказала ей, что они из Спенсера, который держал хорошо снабженный выпечкой шкафчик.

Зоя покачала головой:

– Слишком много калорий. Кроме того, почти время ужина.

– Ты поешь с нами? – спросила я с надеждой. Как и у меня, у нее появилось несколько человеческих друзей и иногда она предпочитала их обществу мороев.