Семья моего мужа против развода (СИ) - Хэйли Джейкобс
Как он смотрит, так на меня никто и никогда еще не глядел, в этой жизни или же в прошлой.
— Ладно, эмм, наверное, нам пора, — неловко обхожу его светлость стороной, сохраняя дистанцию, и возвращаюсь на дорожку, которая ведет к ждущему нас уже минут двадцать, не меньше, экипажу.
— …Да, — слышу, как выдыхает хрипло Рей и быстро нагоняет меня.
После того поцелуя новых попыток предпринято не было. Даже немного жаль. Или нет, сама себя не могу до конца понять.
Мелвина мы застаем на работе, очевидно, одного из нас он видеть очень рад, а другого совсем наоборот.
— Юнис! И…герцог, приятный сюрприз! — блондин переводит глаза с меня на Рея и обратно. — Чем обязан?
Мелвин замечает моего законного супруга только тогда, когда его рука уже тянется к моей, чтобы запечатлеть на тыльной стороне ладони. Неудивительно, что Рей моментально закипает. Он молчит, но я буквально чувствую от него волны недовольства моим непрошенным ухажером.
М-да уж. А Мелвин ведь уже имеет с герцогом не лучшую историю знакомства.
— Мы хотели бы с тобой переговорить. Это важно, — улыбаюсь я, пытаясь скрасить гнетущую атмосферу. Будь моя воля, бежала бы от этих двух подальше.
Мелвин ведет рукой, той самой, которую, наверное, в уме его светлость уже оторвал и не однократно, и приглашает нас в кабинет, стены которого украшены чертежами двигателей и макетами дирижаблей. По уровню хаоса он может сравнится с герцогским рабочим пространством. А у них больше общего, чем им думается.
Стоило нам расположится с удобством на кожаном диванчике, отодвинув предварительно кипы бумаг и книг, как Рей берет инициативу и довольно подробно и безо всякого давления спокойно объясняет цель этого визита. Можно даже подумать, что эти двое добрые приятели. Самообладанию герцога только позавидовать остается, потому что у меня чувство, словно по минному полю гуляю.
— Нынешней формой правления является абсолютная монархия, которой сопутствует многолетняя борьба с дворянской олигархией. Вы предлагаете ограничить монарха и создать не что иное как реально имеющий власть парламент с представителями от всех сословий? — вздергивает бровь Мелвин и скрещивает руки на груди, и тут же продолжает, словно провоцируя: — Не слишком ли самонадеянно?
— Сейчас парламент не более чем ширма, и реальной власти не имеет. Его давно пора отреставрировать. Его величество пытался, только никакой поддержки не получил, потому что хотел пустить туда представителей от народа. Начинать с таких перемен, неудивительно, что против него заточили зуб! Можно же сначала попробовать засунуть туда нетитулованных аристократов, таких много, и представителей от купцов и буржуазии, общественных деятелей… Династия должна стать символом и гордостью империи, новатором идей, а не пережитком прошлого и бременем, к какому будущему она сейчас и катится, — твердо уверен в своих словах супруг.
Браво, выдержка отменная у герцога Эккарта!
Бизнес-партнер, однако, качает головой.
— Я знаю, что многие среди промышленников вас бы поддержали, но сейчас…в Кармии начинается гражданская война, время не совсем подходящее.
— Наоборот. Время как нельзя подходящее, — вставляю я слово. — Они наши ближайшие соседи, на восточной границе уже неспокойно. Император тоже это понимает.
Эти слова заставляют их задуматься.
Вспоминаю чаепитие императрицы. Ну не просто так ведь планируют отправить войска в ту часть страны! Превентивные меры? Как легко перекидывается пламя с одного пораженного дерева на другое, так и сейчас ситуация в империи легко может перенять радикальные настроения восточного соседа. Только восстанет уже сам народ.
Раскол в обществе давно уже произошел. Часть дворянства стала заниматься предпринимательством, получая свой основной доход не с феодальной земли, а за счет собственного риска и таланта. Старое же дворянство, которое и было той силой, что хотела сместить императора, продолжало традиционно жить на арендную плату со своих крестьян, эксплуатируя их и постоянно увеличивая показатели сборов. Рассредоточены их земли в основном на юге и востоке, где почва есть плодородная почва и угодья.
Даже если императрица благополучно родит, разве их ребенок окажется вне опасности? Его величество и сам понимает, что никакого выхода не видно. В нынешних условиях. Главное, найти правильные слова и тогда, я уверена, Доминик поддержит эту идею. Кажется, что ему самому власть скорее бремя, нежеланный груз.
Двигают мной отнюдь не благие для всего народа намерения. Прежде всего мысли занимают размышления о том, как уберечь свою собственную судьбу. Но последнее чего бы я хотела — это чтобы пострадали невинные люди. А такие бунты обречены на разгон гвардией и вряд ли из этого выйдет что-то хорошее.
Рейнард кивает:
— Когда Доминик только продвигал свои идеи, то поддержки не получил, а мысли-то были здравыми, просто пять лет назад общество еще не было готово к таким переменам, он опережал время и слишком провоцировал консерваторов. Но сейчас дела обстоят иначе. С распространением дирижабельных перевозок, запуском артефактов связи, пусть пока и на не очень длинные расстояния, все сферы промышленности и производства получили бешеный толчок к развитию. За этот год, что меня не было, прогресс стремительный. Люди готовы, разговоры уже начинаются. И пока возникший экономический рост не уперся в потолок консерватизма и политической ограниченности, не приведя в результате к жестким противоречиям, нужно что-то делать.
Я замираю. Не думала, что он размышлял над этим делом так серьезно. В груди разливается приятное тепло. Вообще необычно, что мы работаем вдвоем на одной стороне. Раньше я всегда была одна и защищала собственные интересы, преодолевая невзгоды, самостоятельно.
После слов Рейнарда Мелвин хмурится и поджимает губы, серьезно размышляя над сказанным. Сейчас и не скажешь, что в личной жизни у них с герцогом есть несведенные счеты.
— Юнис, может быть, чаю? У меня есть твое любимое печенье, я запомнил с прошлого раза. Нам предстоит долгая беседа, — Мелвин вдруг расцветает улыбкой.
Кошу взгляд в сторону мужа. Рано я обрадовалась. У него на челюсти выступили желваки, но в остальном Рей держит себя в руках. Дразнить его еще больше не хочется, так что предложение хозяина кабинета вежливо отклоняется.
Мир стремительно движется вперед. Молодое поколение находит несправедливым нынешнее перераспределение благ, свою ограниченность из-за рождения в семье, которую они не выбирали. Они смотрят на дворян, которым все преподносится на серебряной ложечке и негодуют, но сдерживают недовольство. Так и копится народный гнев.
Отчего-то мне вспоминается Нейт. Он был тем еще подонком, но какая-то доля правды была в его речах. Через несколько лет таких как он будет становится только больше. Обозленных на аристократов, их предводителя-
