Инсектерра. Выжить в любви - Регина Грез
Неясные образы проплывали перед прикрытыми глазами, в ушах раздавался ритмичный барабанный бой и гортанные крики, хлопки в ладоши и монотонное пение. Обнаженные мускулистые тела танцевали древний танец у горящих костров, и я почему-то наблюдала за их действиями сверху. Люди склонялись передо мной и снова кружились в такт пению.
Потом я увидела высокие сводчатые стены, и в нос ударил запах ладана. Длинные округлые окна украшены разноцветным мозаичным стеклом. Люди в черных одеждах на чужом языке бормотали молитвы и склоняли головы, прикрытие широкими капюшонами. А я смотрела на них прямо и строго, держа на руках голенького младенца. Какой же у него печальный, осмысленный взгляд…
Дальше я расслышала смех, топот и плеск красного вина, щедро разлитого по широким чашам. Мое ложе украшено виноградным лозами, а на полу у ног лежит ягненок с перерезанным горлом. Но запах перебродивших ягод и свежей крови будоражит чувства, заставляя плоть поддаться зовущим мелодиям флейты и разделить оргию.
У первого мужчины, который подходит ко мне лицо Уно, и я благосклонно улыбаюсь ему, послушно опускаясь на ложе, а он склоняется надо мной и уже скоро наполняет густыми тягучими струями как вино глиняную амфору. Не могу насытиться, я хочу еще и еще…
Шершавый песок саднит кожу, я чувствую вес тяжелого тела на себе, слышу частое дыхание у виска и только крепче обнимаю любимого, скрестив ноги у него на пояснице. Совсем скоро блаженство разливается по венам и туманит голову. Но вместе с тем уходит и наваждение, словно на чей-то беззвучный окрик я широко открываю глаза. Курчавое облако над нами напоминает женскую фигуру с длинными распущенными волосами, полной грудью и округлыми бедрами.
− Сама Первая Мать пришла благословить нас, Магрит. Я давно чувствую ее присутствие. Она привела меня к тебе и дала силы любить тебя снова.
− Мы неплохо справились с поставленной задачей. Знаешь, я думаю, нам нужно как можно скорее уйти из этой долины. Я схожу здесь с ума. У меня галлюцинации. И тебе не кажется, что уже пора мне оказаться сверху, я маленькая и хрупкая женщина, разве ты забыл?
Ко мне вернулась способность рассуждать здраво. Но еще одного такого соития я точно не переживу. Буду первой женщиной, что умерла от любви во время любви…
* * *Пара, обнявшаяся на песке была так занята собой, словно ничего вокруг больше не существовало. А потому никак не могла заметить Манти Оша, который стоял неподалеку в зарослях и, задержав дыхание, наблюдал за этой сценой от начала до конца.
Он не первый раз видел интимное соединение мужчины и женщины, но никогда прежде оно не выглядело таким прекрасным. Сейчас подобное зрелище не возбуждало и не вызывало отвращение, а казалось чем-то дарованным свыше.
И Манти Ош любовался танцем переплетенных тел, как любуются птичьим полетом над просыпающимся озером, как восхищаяются дивным произведением искусства. Плавные движения, тихие стоны, постепенно ускоряющийся ритм, нежные поцелуи, робкие и в то же время горячие ласки.
Как это разительно отличалось от того, чему он был свидетелем в прошлом. Где-то там далеко остались жадные грубые сношения с пошлыми криками и площадной бранью, с дрожащими отвислыми грудями и потными задницами, бесстыже шлепающими о мужской пах.
Разве происходящее сейчас на берегу можно было назвать грязным? Манти Ошу хотелось лишь склониться в благоговейном восторге перед яркой красотой природы, царившей кругом. И пара людей, соединившихся у воды, была неотъемлемой частью всеобщей гармонии.
Мант Оша пронзило незнакомое прежде чувство, ему вдруг остро захотелось испытывать нечто подобное, полюбить кого-то не только пылкой душой, но и крепким, здоровым телом. Понимая, что происходящее на берегу, хоть и прекрасно, но слишком лично для тех двоих он отступил прочь, переполненный самыми невероятными для себя чувствами и новыми желаниями.
Ему невыносимо захотелось увидеть Камрит, доставившую столько сомнений и беспокойства в последнее время, – ту, что он ошибочно считал помехой и даже злом.
Чего стоят все его духовные подвиги и откровения, если обретенные сокровища останутся с ним и не будут доступны людям? Хотя бы одному человеку. Пусть взбалмошному и капризному, но несомненно очень дорогому.
«Моя легкомысленная возлюбленная! Я хочу разделить с тобой все, что я накопил, но и твою ношу желаю облегчить. А если ты порочна и нечиста, то я омою твое тело и возьму на себя часть твоих грехов. Лишь бы тебе стало легче…».
Глава 39
Время любить
Над долиной сгущался мрак, но Манти Ош продолжал идти вперед, осторожно ступая по извитым корням, обходя поваленные замшелые деревья и ямы. Он искал Камрит, но кричать не решался, опасаясь привлечь внимание хищников, потому снова и снова мысленно призывал Дух Учителя прийти на помощь.
А еще дорогу подсказывало сердце, других ориентиров в ночных джунглях у Манти Оша не было. Как не было и волшебных сил противостоять дикому зверю, встреться тот на пути.
Отшельник и сам не ведал, почему опасности обходили стороной ложбину между двух холмов у реки, но сейчас он шел по краю Мантихары и ясно понимал, что таинственное влияние долины заканчивается на зыбкой границе. Кажется, Камрит уже ее пересекла, значит, искать нужно дальше.
Молодой кормис Уно преодолел реку, чтобы найти любимую, а на что готов Манти Ош?
Полная луна поднялась высоко в небе и ее серебряные лучи пробирались сквозь кружевную листву тамарикса. Ветер не тревожил веток, папоротники не вздрагивали, даже камни под ногами отшельника не шумели, откатываясь с пути. Гиблый лес казался сонным, но чутье бывшего воина подсказывало, что затишье напоминает о броске затаившегося хищника.
Внезапно вопль ужаса разрезал хрупкий покой. Где-то рядом отчаянно звала на помощь перепуганная женщина.
Манти Ош по голосу узнал Камрит и бросился вперед. Повинуясь скорее инстинктам, чем разуму, на бегу он отломил первый попавшийся сук, усыпанный мелкими шипами.
− Я здесь! Я иду за тобой! – выбегая из кустарника на крохотную светлую полянку, он хотел отвлечь внимание на себя.
Когда из зарослей вслед за Камрит выскочила голодная Вайша, отшельник до хруста в пальцах сжал единственное оружие, глядя прямо в мерцающие глаза зверя, который внезапно остановился и пригнулся к траве.
− Прочь! Спасай себя, не оглядывайся. – Манти Ош оттолкнул Камрит, думая, что она побежит в долину.
Но бывшая куртизанка спряталась за ствол брокса и теперь выглядывала оттуда, шепча молитвы Всеблагому. Впервые глядя на обнаженную мужскую спину, Камрит видела не только крепкое тело, способное так или иначе ублажать или мучить женщину, но настоящую
