Двое для трагедии. Том 1 - Анна Морион

– Ты говоришь ерунду. Со мной ничего не может случиться, а с тобой – да! – воскликнул я, мысленно ругая себя за свою неосторожность.

– Спасибо тебе, но я не хочу, чтобы ты ставил себя под удар! – упрямо сказала Вайпер, резко отняв ладони от своего лица и вперив грозный в меня грозный взгляд.

– Черт, Вайпер, почему ты так ведешь себя? – не удержался я от упрека.

Что она делает? Почему она ведет себя так, будто не понимает, чего я боюсь!

Вайпер тяжело вздохнула.

– Седрик, как ты не понимаешь…

– Это ты не хочешь понять! Тебя могут убить! Знаю, ты расстроена из-за того, что твои родители не хотят лететь. Но ты забываешь обо мне! Я хочу, чтобы ты улетела, хочу, чтобы ты была в безопасности! Неужели это выше твоего понимания?

– Я уеду, а мои родители будут здесь погибать? Как ты вообще можешь предлагать мне это! Как ты смеешь предлагать мне это! – взорвалась Вайпер.

– Потому что я люблю тебя! – Я повысил голос.

– Да, любишь! Но эгоистичной любовью!

Мы ссорились в первый раз, но я твердо решил, что, если Вайпер не согласится улететь добровольно, я посажу ее в самолет насильно, против ее воли.

– Вайпер, – настойчиво сказал я, холодно глядя на нее.

– Что, Седрик? Что? – По ее щекам потекли слезы.

Я понимал, что требовал от нее слишком много – оставить родителей, а самой спастись. Это было очень жестоко с моей стороны, но это было единственным, чего я желал.

– Что нам теперь делать? – глухо спросила она. – Что?

– Ты должна улететь, – безжалостно ответил я.

– Нет, я не могу… А как же родители?

– Я буду оберегать их, пока ты будешь в Бразилии – твердо сказал я, не отступая от своих планов. – Пойми, они не изменят своего решения, но я обещаю, что с ними ничего не случится. Но ты должна улететь. Ты обещала мне.

Ее взгляд был полон тоски и боли.

– Ты обещаешь мне, что мои родители будут живы и здоровы?

– Обещаю.

Вайпер прижала голову к моему плечу, словно ища у меня защиты, и я с нежностью обнял ее, а она обняла меня в ответ и вцепилась пальцами в мою футболку.

Я даже не представлял, что Вайпер чувствовала в этот момент: она не могла нарушить данное мне слово и мучилась мыслями о том, что будет плохой дочерью, если улетит одна. Но я знал, что она любит меня больше, чем своих родителей, и сыграл на этом.

Какой же я мерзавец.

– Как ты будешь защищать их? – тихо спросила Вайпер, не отнимая головы от моего плеча.

– Я буду следить за тем, чтобы ни один вампир не попал в Брно, – решительно ответил я.

– Но ты не сможешь уезжать со свадьбы своего брата! – воскликнула Вайпер, но осталась в моих объятьях.

– Я попрошу Маркуса запретить вампирам охотиться в Брно, точнее, заставлю его это сделать.

– Маркус и так ненавидит меня, а если ты попросишь его об этом, он просто взбесится.

– Я знаю своего брата, и клянусь тебе – ни один волос не упадет с головы твоих родителей.

– Но, если ты говоришь, что с ними ничего не случится и что охоты в Брно не будет, зачем мне улетать? – воскликнула Вайпер.

– Мне нужно, чтобы ты улетела – только так я буду спокоен за твою жизнь. И тогда я смогу потратить все свои силы на охрану твоих родителей. Если я не буду постоянно беспокоиться о том, жива ли ты, то смогу думать трезво и здраво. Вайпер, пожалуйста, пойми меня. Я люблю тебя и боюсь за твою жизнь, – настойчивым тоном сказал я.

Глава 29

– И я люблю тебя. Я люблю тебя так сильно, что даже брошу своих родителей, – сказала я, без всякого умысла, но тут же почувствовала, что руки Седрика, обнимающие меня, дрогнули.

Я понимала, что он боится потерять меня, а не моих родителей. Он не обязан был заботиться об их безопасности. Но он пообещал сделать это ради меня. И, вместо того, чтобы поставить меня перед выбором – или он или родители, Седрик уговаривал меня, как ребенка. Седрик обнимал меня, но я знала, что в его душе бушевал ад эмоций и страх того, что я останусь в Брно и наплюю на его чувства. Но ему не о чем было беспокоиться: чувства и любовь Седрика были для меня ценнее всего на свете. Теперь я знала, что улечу. Улечу ради Седрика. Ради него я готова была сделать все, о чем он меня попросит. Даже это.

– Хорошо, я улечу, – тихо сказала я.

– Спасибо, – тихо сказал он. – Ты улетишь завтра же.

– Но ведь билеты на четверг! На следующую неделю! – удивилась я.

– Я поменяю билеты, и ты улетишь завтра, – безапелляционно сказал Седрик. – Не могу ждать, когда пройдет целая неделя.

– Тогда мне нужно собрать вещи, – машинально сказала я. – А завтра папа отвезет меня в аэропорт.

– Нет. Я сам тебя отвезу, – заявил Седрик.

Я отступила от него.

Неужели он не доверяет мне? Неужели он думает, что я обману его и не сяду в самолет?

– Ты не доверяешь мне? – ошеломленно спросила я.

Седрик серьезно смотрел на меня.

– Дело не в этом. Я хочу отвезти тебя сам, чтобы убедиться в том, что ты будешь лететь в безопасном самолете, в котором не будет ни одного вампира, – сказал он. – И я хочу попрощаться с тобой без свидетелей, ведь тебя не будет целый месяц, и мы не сможем общаться. Понимаешь?

Я кивнула. Но, конечно, я не понимала. Я сама не могла поверить в то, что буду жить без него целый бесконечно-долгий месяц. Как я это вынесу? Я постоянно буду думать о нем и о моих родителях, и не находить себе места от тревоги.

Седрик будто понял мое решение и взял в свои ладони мое лицо. Я почувствовала, что не могу больше сдерживать слезы. Я была в бессилии. Я знала, что ничего уже не изменить.

– Но как ты сможешь проверить самолет? Тебя не пустят без билета! – вдруг вырвалось у меня.

– Ты забываешь о том, что я вампир, – шепнул он мне. – Для меня нет преград.

Седрик стал вытирать мои слезы, что стали скатываться с моих глаз прямо в его ладони.

– Пойдем домой. Тебе нужно отдохнуть, – мягко сказал Седрик.

– Хорошо, – глухо ответила я.

– Твои родители…

– Они думают, что обидели меня, – устало сказала я, вытирая свои влажные щеки тыльной стороной ладони.

– Да. Я видел их лица, когда пошел за тобой. Ян даже хотел пойти со мной, но я остановил его.

– Не нужно сейчас о родителях, – прошептала я. – Мне и так больно.

Седрик ничего не сказал.

Я молча взяла его за руку, и мы медленно пошли к дому. Мы молчали.

Когда мы вернулись в дом, я быстро поднялась в свою комнату – мне нужно было побыть в одиночестве.

Вечером