Марисса Мейер - Красная шапочка

Скарлет прикусила губу. Едва ли он имел в виду продукты.

Наклонив голову, она потянулась вилкой к банке оливок в руке Волка и наколола сразу две.

Они ели в тишине. Волк обнаружил, что оливки ему нравятся, и кое-как проглотил еще два расплывшихся помидора, а потом Скарлет дала ему попробовать артишоки. То и другое общим решением было признано съедобным.

– Сюда бы хлеба, – вздохнула Скарлет, окидывая взглядом открытые полки у него за спиной, полные разномастных тарелок и кружек с эмблемами Американской Республики.

– Прости меня.

По ее рукам побежали мурашки. Она наконец осмелилась посмотреть на него, но он уперся взглядом в банку помидоров, едва не сминая ее в кулаке.

– Я отобрал у тебя все, что ты любила. И твою бабушку…

– Волк, не надо. Хватит. Ничего уже не изменить, и… ты ведь дал мне чип. И спас от Рэна.

Он ссутулился. Волосы у него на голове с одной стороны привычно торчали в разные стороны, с другой были склеены засохшей кровью.

– Джейл сказал, что собирается тебя пытать. Что это должно заставить твою бабушку заговорить. А я просто не мог…

Скарлет, содрогнувшись, зажмурилась.

– Я знал, что меня убьют, если узнают, но… – Он резко выдохнул, с трудом находя слова. – Наверное, я понял, что лучше умру, предав их, чем буду жить, предав тебя.

Скарлет вытерла перепачканные маслом пальцы о джинсы.

– Я шел к тебе и твоей бабушке и тут увидел, как за тобой гонится Рэн. У меня в голове все смешалось, я не мог трезво мыслить… честно, не знаю, зачем я туда шел – помочь вам или убить. А потом Рэн ударил тебя о статую, и что-то вдруг… – Его костяшки побелели. Он тряхнул головой так, что стоящие торчком волосы дрогнули. – Неважно. Я опоздал.

– Ты спас меня.

– Если бы не я, тебя и спасать не нужно было бы.

– Да ну? Значит, если бы привести меня к ним и выудить информацию выпало не тебе, они бы меня отпустили? Нет. Если бы на твоем месте оказался кто-то другой, я была бы уже мертва.

Волк нахмурился, не поднимая глаз от стола.

– И я ни за что не поверю, что ты шел нас убить. Неважно, что там за власть у этого мага над вами, внутри ты – это все равно ты. Ты бы меня не тронул.

Волк поднял на нее печальный и растерянный взгляд.

– Я очень надеюсь, что нам никогда не придется проверять твою теорию. Потому что ты не представляешь, как я был близок к этому.

– И все равно ты боролся.

Его лицо исказилось, но, к ее радости, он не стал спорить.

– Я вообще не понимаю, как это возможно, что я его ослушался. То, что они сделали с нами… с нашими мозгами… изменило наш разум, мы стали думать по-другому. Злость и жестокость включаются легко, а остальное… У меня не должно было получиться.

Он потянулся было к ее ладони, но замер на полпути, а потом торопливо убрал руку и принялся ковырять изорванную этикетку на банке помидоров.

– А что, если… – Скарлет наклонила голову. – Ты сказал, они могут управлять вами, когда звериные инстинкты пересиливают ваш собственный рассудок, так? Но ведь волки не только дерутся и охотятся. Во-первых, они… моногамны, разве нет? – Щеки начали гореть, и пришлось отвести взгляд. Скарлет принялась водить вилкой по инициалам на столе. – И по-моему, альфа-самец должен всех защищать? Не только стаю, но и свою пару? – Она уронила вилку и взмахнула руками. – Слушай, я не говорю, что мы с тобой… всего через… я понимаю, мы только познакомились, и это… но ведь есть вероятность, а? Что твой инстинкт убивать мог оказаться не сильнее, чем инстинкт защищать меня?

Она набралась смелости и, затаив дыхание, подняла взгляд. Волк уставился на нее в откровенном изумлении, и какое-то мгновение вид у него был совершенно обалдевший… но потом он вдруг ухмыльнулся, и в растерянном взгляде появилась теплота. Скарлет заметила острые клыки, и от этого зрелища в желудке все перевернулось.

– Возможно, ты права, – кивнул он. – В этом есть смысл. На Луне нас держат отдельно от остального населения, так что нет никакого риска влю…

К радости Скарлет, его лицо тоже залил румянец.

Волк почесал ухо.

– Может, в этом все и дело. Сила Джейла обернулась против него, потому что инстинкты велели мне тебя защищать.

Скарлет попыталась беспечно улыбнуться.

– Вот и выяснили. Чтобы ты был нормальным, тебе нужна альфа-самка. Ничего сложного, правда?

Лицо Волка застыло, и он отвернулся. В его голосе снова зазвучала тревога.

– Понимаю, ты, наверное, и знать меня не хочешь. Я тебя не виню. – Волк снова ссутулился и посмотрел на нее взглядом, полным сожаления. – Но ты – единственная, Скарлет. И всегда будешь единственной.

Кровь зашумела в висках.

– Волк…

– Я знаю. Мы знакомы меньше недели, и все это время я только и делал, что обманывал и предавал тебя. Я знаю. Но если ты дашь мне шанс… я только хочу защищать тебя. Быть рядом. Столько, сколько получится.

Кусая губы, она потянулась к его руке и убрала ее от банки – сам того не заметив, Волк успел превратить этикетку в кучку обрывков.

– Волк, ты хочешь, чтобы я стала… твоей альфа-самкой?

Он озадаченно затих.

Скарлет, не сумев сдержаться, расхохоталась.

– Ох… прости. Зря я так. Я понимаю, что нельзя тебя этим дразнить.

Все еще ухмыляясь, она попыталась убрать руку, но он вдруг схватил ее, отказываясь прервать прикосновение.

– Просто у тебя все время такой испуганный вид, будто я в любую минуту могу исчезнуть. Мы на корабле, Волк. Я никуда не денусь.

Его губы дрогнули в улыбке, и он чуть расслабился, но по-прежнему не отпускал ее руку.

– Альфа-самка, – повторил он тихо. – А что, мне нравится.

Скарлет просияла и слегка пожала плечами.

– Смотри, я могу привыкнуть.

Глава 47

Зола лежала на спине, уставившись в нутро двигателя «Рэмпиона». Двигалась только металлическая рука – перебирала в пальцах крошечный переливающийся чип прямой связи. Завороженная, она глядела, как необычный материал чипа ловит свет огоньков материнской платы на стене и отражает его, рассыпая мерцающие рубины и изумруды по проводам, вентиляторам и гудящим конвертерам. Глядела, но не видела. Мысли ее были за тысячи километров.

Земля. Восточное Содружество. Новый Пекин. И Кай, помолвленный теперь с королевой Леваной. Внутренности скрутило, и она настойчиво вызвала в памяти, каким ядом сочился его голос, когда он говорил с ней о королеве. Попыталась представить, что он сейчас делает. Был ли у него иной выбор? Она не знала. Ей хотелось ответить «да». Что угодно – война, чума, рабство – все лучше, чем делать Левану императрицей… Но так ли это? Был ли у него вообще хоть когда-то выбор, или это решение с самого начала оказалось неизбежным?