Анна Гаврилова - Золотой ключик для Насти
— А я? Почему ты решил помочь мне?
Ощутила улыбку. Тёплую, как майское солнышко.
— Я полюбил твой мир, Настя. И ты мне понравилась. К тому же, тебя сопровождал маг, не слишком сдержанный в мыслях. Разве я мог бросить тебя одну? Сама бы как на моём месте поступила?
Я тоже улыбнулась.
— Всё это время я пользовалась твоей силой и знаниями?
— Силой — да, а вот знания были твоими. В большинстве случаев.
— Пожадничал?
— Конечно! — хихикнул маг. Тут же растерял весёлый тон. — Многие знания — многие печали. Разве ты ещё не поняла?
— Поняла. Конечно, поняла. Меня знаниями Санаминэля так стукнуло, что до сих пор голова кружится. Да и собственного опыта набралась — аж подташнивает. Кстати…
— Да! — тут же выпалил маг. Смутился.
— И зачем? — лукаво протянула я.
— Я сотню лет прожил в России, Настя!
Аргумент. Причём железобетонный. Но я возразила:
— И всё‑таки это не повод заставлять меня пить самогон!
— Больше не буду, — раскаянья в голосе мага не было, ну ни капельки! — Настя, тебе пора.
— А ты? Что с тобой будет?
— В твоём мире есть магия, но её очень мало. Я буду жить, но говорить мы точно не сможем.
— Так может быть останешься здесь?
— Нет. Я с тобой. Но ты должна кое‑что пообещать!..
…С дрожью в сердце переступила порог родной квартиры. Замерла.
Правую руку свело судорогой и кольцо, бывшее всё это время невидимым, проявилось. Тонкая полоска желтого металла, украшенная светло — зелёным камнем круглой огранки… душа великого мага.
— Спасибо тебе, — прошептала, поднеся кольцо к губам. Поцеловала камень.
Обернулась, будто во сне, и заперла злосчастную дверь.
Всё. Сказка кончилась.
Хотя… расслабляться всё‑таки рано.
Ожидание было трудным — слишком больно смотреть на разрушенный дом. Слишком тяжело сознавать, что сейчас моя жизнь очень похожа на эту квартиру — прошлое, хоть и не слишком приглядное, уничтожено, а будущее ещё строить и строить. Я даже всплакнула, куда ж без этого.
Потом нашла достойное момента занятие: отцепила от связки третий ключ — тот, который открывал проход в Горанг и, зажав его плоскогубцами, принялась обрабатывать напильником. После был молоток, зубило, ещё одни плоскогубцы… в общем, испробовала весь набор инструментов, приготовленных для ремонта. Кроме, разве что, бетономешалки. Правда делать всё приходилось очень тихо и при выключенном свете.
Результат моего креативного мышленья был прекрасен, но выбрасывать его не спешила.
Когда чернота за окном стала непроглядной, а неугомонный город, наконец, затих, я вернулась к входной двери. Натка догадалась оставить в квартире запасные ключи, благодаря им я и выбралась. Спешно заперла дверь, усмехнулась разорванному стикеру с печатью прокуратуры. Значит, законники за меня действительно заступились. Спасибо им.
Прежде чем выйти на улицу, показала средний палец двери Марии Петровны. Жаль, что старушка уже спит — бубнёж телевизора за стенкой прекратился часа три назад.
Вдохнув прохладный ночной воздух, я поспешила к знакомой девятиэтажке.
Чёрт, всё‑таки в несчастной любви есть плюсы! Этот дом и подъезд даже с завязанными глазами найду! И код домофона вспомнила сразу — хорошо, когда дверь можно открыть не только ключом, но и комбинацией цифр. Послать того, кто топчется перед квартирой гораздо сложней, чем того, кто ждёт у подъезда.
Взобравшись на пятый этаж, без труда узнала нужную дверь и решительно утопила кнопку звонка. По ту сторону двери зачирикало, но открывать не спешили. Я позвонила снова, и ещё раз — гораздо настойчивей.
Наконец, раздался щелчок и в приоткрытую щёлку высунулся недовольно сморщенный нос. Недолго думая, рванула дверь на себя и сонный Вася едва не выпал на лестничную клетку.
— Привет! — я лучезарно улыбнулась и решительно вошла в квартиру.
Окончательно опешивший Вася меня не остановил. Его удивлённый возглас настиг уже на пороге спальни:
— Настя! Настя, ты куда? Ты знаешь который сейчас час?
— Нет. Но мне без разницы.
В Васиной постели обнаружилась сонная рыжеволосая девчонка. Она пыталась возмутиться, но поймав мой взгляд тут же затихла и подтянула одеяло к подбородку.
— Да что ты себе позволяешь! — воскликнул ворвавшийся в комнату парень.
— Не ори, — спокойно ответила я. — Я ненадолго.
Пока потрошила Васин телефон и вставляла в него свою сим — карту, бывший окончательно проснулся. Протянул с ужасом:
— Настя… Ты ужасно выглядишь! И что на тебе, чёрт возьми, надето?
В зеркало я не смотрелась, но о том, что видок у меня, мягко говоря, паршивый и без того знала: волосы растрёпаны, кожа обветрена, на лице ни грамма косметики. Скользнула взглядом по своей одежде: синее платье, подаренное Рогором, в нашем мире смотрится как карнавальный костюм, а я ещё и тюремный пол им вытерла.
Ну и что? Смущаться теперь? Васе ведь только это и нужно.
— Ручная работа, — пояснила я. — Натуральные материалы. Эксклюзив.
Я включила мобильник, быстро переписала нужный номер. И тут же вырубила. Надеюсь, минутную активность сим — карты никто отследить не сможет.
— Что ты делаешь? — насупился бывший, глядя, как возвращаю в телефон его симку и набираю переписанный на стикер номер.
— Звоню, — огрызнулась я. Замерла молчаливо молясь.
Абонент ответил после первого же гудка.
— Слушаю вас!
Чёрт, а у меня горло от волнения перехватило.
— Слушаю вас! Не молчите!
— П — привет, — выдавила я, вдохнула поглубже.
Пару секунд собеседник удивлённо молчал, потом трубка разразилась неистовым:
— Настя! Настя, это ты? Настя, где ты была! Я всю Москву на уши поставил! Уже решил, что тебя убили! Настя! Что с тобой, Настя? Ты в порядке?!
В голосе Ахмеда было столько искренности, столько заботы, что слёзы на глаза навернулись. Чужой человек, с которым знакома всего пару месяцев, беспокоится обо мне больше, чем родные.
— Ахмед, — голос дрогнул, к горлу подступил ком. И всё‑таки смогла взять себя в руки и договорить. — Ахмед, мне нужна твоя помощь. Можешь забрать меня?
— Где ты? — Выслушав адрес, джигит бросил: — Выезжаю! Буду через пятнадцать минут!
Я облегчённо вздохнула, стёрла номер из памяти мобильного.
— Что, от нищеты под кавказца легла? — усмехнулся бывший.
Я могла ответить. Могла объяснить недалёкому юноше, что Ахмед честней и порядочней многих. Что качество человека определяет ни пол или национальность, а поступки. Рассказать, каким подлецом может оказаться аристократ и насколько бесчестной может быть обычная старушка. Но сказала о другом:
