Наследница клана Лунных - Юлия Викторовна Меллер
Лицо Александра исказилось от гнева, стоило ему вновь услышать намёки на незавидное положение голубоглазки, но воевода поморщился и пояснил:
— Я допускаю, что для вас Павлова многое значит, но другие начнут таскать сюда девиц из города и оставлять их на ночь. Вы же первый будете возмущены, что по нашим коридорам бродят разного рода шалавы.
— Каков выход? — сдерживаясь, выдавил Александр.
— Самый лучший — это чтобы вы отступили.
— Нет.
Александр выпалил не задумываясь, но сразу же понял, что будь у него время на раздумья, то ответ остался бы неизменным.
— Я вынужден буду доложить о вашем чрезмерном увлечении Великому князю.
Александр готов был раздавить мерзкого манипулятора, но воевода неожиданно горько добавил:
— Пожалели бы отца.
— Что? — не понял молодой граф.
— Мне пришло известие, что в столице злодейски был убит ваш брат.
Александра это известие поразило как громом.
— Григорий или Миха?
— Убит — Михаил. Весь двор скорбит. Я знаю, что он был не только другом его императорского высочества Виктора, но и его щитом до окончания вашей службы. Примите мои сожаления…
— Кто… кто посмел, — срывающимся голосом прохрипел Александр.
— Убийца — княжна Лунного клана. Она прибыла во дворец на бал в качестве дебютантки, чтобы быть представленной Императору и двору, а так же заявить свои права возглавить клан.
— Это невозможно! Никакая дебютантка не справилась бы с моим братом!
Воевода нахмурился. Он тоже не понимал, как дебютантка довольно мирного клана могла справиться с лучшим представителем боевого клана! В его силах было закрыть щитом весь дворец, а он не смог спасти даже себя?
— Госпоже Луневой помогал граф Федоровский, её дед.
— Федоровский? Известный алхимик? — недоверчиво переспросил Александр. — Я слышал о нём, но он ал-хи-мик! — сердито по слогам произнёс князь.
— Не стоит недооценивать алхимиков. Они коварны и могут годами вынашивать свою месть.
— Бред, — покачал головой Александр. — Этого не может быть просто потому, что не может быть! — выкрикнул он.
— Лунева и Федоровские сбежали, — коротко докладывал воевода. — Их ищут по всей Империи. Вашему клану нанесён невосполнимый урон и оскорбление. Подумайте, уместно ли сейчас ваше желание приблизить к себе… э-э-э… Павлову?
Было видно, что воевода едва удержался, чтобы вновь не употребить крепкое словцо, но потрясённый вид молодого графа его удовлетворил, и он не собирался нагнетать обстановку более необходимого.
В конце концов его сиятельство в положенный срок закончит своё пребывание здесь и станет одним из самых важных лиц в Империи, так стоит ли перегибать палку в его воспитании?
Александр словно окоченел и не помня себя добрался до комнаты, постоял, не в силах осознать обрушившиеся на него новости, и чувствуя, что задыхается, выбежал. Стены замка давили, как и узкие улочки гарнизонного городка с нависающими домами. Он рвался на волю, его сила сейчас требовала крови врагов. Отмахнувшись от стражей на стене, он ринулся в сторону освобождённых земель. Там ещё остались твари, которым не место в Империи!
Глава 13. Повышение магического мастерства и уход нового друга
После разговора с молодым графом Бережным воевода отправился в архив, чтобы ознакомиться с сопроводительным свитком Павловой. По документам девочка оказалась из клановых, и принадлежала она одному из многочисленных кланов воздушников. Старый воин в удивлении приподнял бровь: он не ожидал, что кто-либо решит вынести клановую склоку за пределы своей территории. Это плохой тон даже для мелкого клана из глухомани. А ещё воевода скорее отнёс бы девчонку к кланам с водной направленностью из-за довольного яркого голубого цвета её глаз, но никак не к блёклым воздушникам. В остальном же много повидавший в своей жизни воин не ошибся.
Незаконнорождённая одарённая. Клан поступил с ней сурово, запечатав дар властью главы и милостиво сослав на поселение в пограничные земли. Вроде не убили, но шансов выжить дурёхе не оставили. Лицемеры! Пора бы императору официально запретить блокировку неугодных главам кланов одаренных при помощи выжигания печатей прямо на теле. Общество, конечно, осуждает эдакое варварство, но что не запрещено, значит разрешено!
Печать же на свитке воеводе была совершенно незнакома, и он усомнился бы в законности свитка, если бы рядом не стояла печать имперской канцелярии. Имперским канцеляристам лучше знать, что они визируют даже, если всё допрежь написанное неправда. Много повидавший на своем веку воин ещё немного постоял, гипнотизируя прочитанный документ, но махнул рукой и решительно вышел.
Не его дело ковыряться в бумажках, да и задавать возникшие вопросы некому. Малышке не повезло с родичами, да к тому же она неправильно поставила себя здесь. Сразу видно, что она слабенький маг и копящаяся в ней магия пока не причиняет ей вреда. Девочка вроде даже похорошела и набрала вес. Могла бы спокойно дожить свои последние дни при казарме, радуясь мужскому вниманию.
Уж не обидели бы эту диковинную птичку, будь она поласковей с ребятами. Её бы даже баловали, но глупый цыплёнок до сих пор не уяснил, что вокруг неё больше нет чистенького дворика с клановыми сторожами-волкодавами! Хитрый цыплёнок осмелился побороться за место под солнцем и даже сумел зацепить внимание гарнизонного мага, да ещё высокородного! А это уже проблема для воеводы.
Старый маг-воин раздражённо почесал подбородок и, поставив точку в своих размышлениях, вышел прогуляться по двору. Давненько ему не попадался на глаза лекаришка, а пора бы ему отчитаться по трофеям и принести деньги. Больно много воли взял себе Жадковский. Надо бы приструнить мерзавца или лучше начать поиски другого ловкого человечка, а прежде намекнуть стервецу, чтобы подсуетился, да незаметно убрал проблемную пичужку. Вот так ладно будет!
Анха пробегала по двору с опаской. Женщины из каравана зло косились на неё. Помимо общей добровольно-принудительной повинности в казарме их ещё нагружали работой в замковых пристройках. Многие из этих женщин в прошлом занимались попрошайничеством или были подружками лихих людишек и не были привычны к постоянному труду.
И, конечно же, необременённая заботами тощая пигалица, порхающая туда-сюда, крайне раздражала их. Они были несправедливы, но все женщины были на виду друг у друга, варились в одном котле, а припадочная голубоглазка с высокомерной лавочницей целыми днями бездельничали в тихой прохладной лекарской.
Анха видела недобрые взгляды в свою сторону, и от несправедливых домыслов женщин ей было горько, но немота не позволяла бросить в лицо этим несчастным, что они завидуют побоям,
