Их любимая кукла - Алекса Адлер
Моя собеседница порывисто открывает рот, явно собираясь что-то ответить, но я вдруг снова вижу, как её что-то останавливает. Даже фасетчатые глаза слегка темнеют, а губы болезненно кривятся на миг, чтобы тут же растянуться в широкой, жутковатой улыбке.
− Тебе не о чем беспокоится, Женя, − с ласковой вкрадчивостью мурлычет она. – Всё, что от тебя требуется, это согласие и добровольное участие. Остальное не твоя забота. А сейчас извини, я вынуждена тебя оставить. Только что вспомнила, что у меня есть одно очень важное и срочное дело.
С этими словами она разворачивается и поспешно уходит из комнаты, словно за ней черти гонятся.
Пребывая в полном шоке от этого неожиданного разговора, я медленно сажусь обратно на кровать.
Чёрт. Чёрт. Чёрт.
Я попала. Капец как попала.
Что они собираются со мной сделать?
Помочь? Вернуть мой разум в настоящее тело? Очень сомневаюсь.
Как же мне не хватает возможности посоветоваться с на-агарами. Они бы точно помогли понять происходящее.
Но они бросили меня. Жестоко бросили... Словно между нами ничего не было... Словно я для них ничего не значила...
− Ур-р-р, − доносится до меня жалобное урчание Трещотки. И малыш показывается из-под «диванчика». Семенит ко мне поспешно, чтобы уже по-свойски и привычно забраться мне на колени.
− Ты всё слышал, да? Это её ты так испугался? Почему? Она тоже плохая? – спрашиваю тихо, так же привычно принимаясь его чесать и гладить.
− Ур-р-р, − мой маленький друг изворачивается и подбивает мою ладонь, чтобы прижаться к ней снизу своей головой.
Теперь я уже не удивляюсь ощущению вибрации во всём теле. И появлению новых картинок тоже. Зато их содержание заставляет меня ещё сильнее напрячься.
Я вижу огромный космический корабль посреди каменного пустыря, окружённого скалами. Вокруг нас толпятся десятки уже знакомых мне громадных то ли червей, то ли гусениц, которых видела уже глазами Чарпатчхе, когда Са-ард вызволял Шоа-дара. Правда здесь они не все гигантские. Есть среди них и помельче, и совсем маленькие… как Трещотка. И только теперь до меня доходит, кого он мне напомнил.
Но думать об этом некогда, потому что я также замечаю впереди белесую личинку высшего имар, размером с человека, с большой головой, фасетчатыми сиреневыми глазами, стоящую на двух нижних парах своих непропорционально длинных ножек. Я откуда-то знаю, что это Чарпатчхе, третья дочь Матери клана. Рядом с ней воплощением тьмы застыла Хамана в развевающемся чёрном платье. Но больше всего меня поражает вид нескольких палочников, с которыми повелительно разговаривает брюнетка. Тех самых, которые похитили Шоа-дара. С которыми сражался Са-ард.
Сказав им что-то на их трескучем языке, Хамана кивает своей спутнице имар. И та вдруг поворачивается к нам. По крайней мере, мне так кажется поначалу. Потому что уже в следующую секунду я понимаю, что «личинка» смотрит не на нас, а на гусениц-гигантов. Поднимает одну из своих «рук» и указывает на нескольких наиболее крупных.
Низко загудев, выбранные исполины гуськом отправляются к трапу космического корабля. А я, совершенно неожиданно для самой себя, бросаюсь следом, издавая жалобный скулёж.
Но белесая личинка, гневно зашипев, взмахивает рукой, и меня отбрасывает назад. Боль затапливает всё тело.
Что?
Испуганно вскрикнув, я буквально выдёргиваю своё сознание из этого видения. В ушах до сих пор слышится трескучий тихий плач, который я какого-то чёрта там издавала. И только спустя несколько секунд до меня доходит, что слышу я его наяву. Это Трещотка скулит у меня на руках, дрожа всем своим тельцем.
− Это был ты? – выдыхаю ошарашенно. – Я видела всё это твоими глазами? Она тебя отбросила?
− Ур-р-р-р, − прижимается ко мне малыш.
− А среди тех гигантов был кто-то из твоих родных?
И снова согласное «ур-р-р».
Чёрт.
Всё это уже выглядит совсем нехорошо. И похоже, что Чарпатчхе никто не похищал на самом деле. Она сама отправилась на ту планету. Потому что так было нужно Хамане.
А что если… это была ловушка для нас? Чтобы до меня добраться…
Чёрт. Это уже кажется настоящим бредом. Но выбросить из головы эту неожиданную догадку не получается. Потому что… чем больше я узнаю, тем сильнее у меня чувство, что дело отнюдь не в биосинтезоиде, а во мне самой. Я зачем-то очень сильно нужна этой Хамане. И она хочет, чтобы я добровольно согласилась сделать то, что ей нужно. Вот только не факт, что в результате я действительно окажусь дома.
«Ты должна стать маской».
Чёрт. Как мне выбраться из этого кошмара?
Глава 36
Сколько я не думала, ничего толкового в голову так и не пришло. В конце концов уставший организм потребовал отдыха. И я сама не заметила, как уснула, свернувшись калачиком на кровати, с Трещоткой в обнимку.
Самое поразительное, что я это прекрасно помню. И отдаю себе полный отчёт, что сейчас мне снова снится сон. В нём я стою рядом с кроватью и со стороны наблюдаю за собой, точнее за своим спящим биосинтезоидным телом. С грустной улыбкой слушаю, как тихо урчит во сне мой маленький друг, к которому, неожиданно для самой себя, успела уже так сильно привязаться. Что с ним будет, если я уйду? Не пострадает ли из-за того, что помогал мне? Страшно за малыша. Могу ли я его как-то защитить? Об этом тоже нужно подумать. Жаль только времени на все эти раздумья у меня почти не осталось. До первого рассвета не так уж и далеко, а я до сих не нашла решения.
Душу разъедает горечью. Выживу ли я? С каждым часом надежда на это всё больше тает.
Может, именно поэтому я сейчас стою отдельно от своего временного тела? Может это знак, что моё время вышло?
Ну или какой-то другой знак. Может, это действительно моя необычная способность. Из-за присутствия на корабле Чарпатчхе я так и не успела ничему научиться у на-агаров. Не успела разобраться в самой себе.
Жаль.
Когда я начинаю ощущать рядом чьё-то присутствие, это уже не вызывает во мне никакого удивления. Дело привычное. Вот только сейчас всё ощущается как-то по-другому. Это не назойливое, царапающее внимание Чарпатчхе. И не вымораживающее душу присутствие Хаманы.
Интересно даже, кому я ещё могла понадобиться?
Недоумённо хмурясь, оборачиваюсь и обвожу внимательным взглядом комнату, выискивая источник своего беспокойства.
Её я замечаю не сразу. Да и когда замечаю, едва могу рассмотреть. Словно
