Проклятие чёрного единорога - Евгения Преображенская
Она увидела девочку с растрепанными черными косами. Подол ее платья был испачкан кровью. Девочка плакала тихо и обреченно. Ее брат плакал горько и зло. И он пообещал себе отомстить, во что бы то ни стало сделать так же больно тому – чужому.
С раннего детства мальчик помогал своему отцу на охоте. Он знал повадки животных и умел обращаться с некоторыми из них. Он выследил плохого дядю. Затем он наловил на болотах гадюк и подкинул целый мешок со змеями в постель тому, кто обидел его сестренку.
Это было первое в его жизни убийство. Впервые в жизни он встретил Смерть. И на этот раз Смерть была на его стороне. Она помогла ему справиться с обидой.
Мальчик сильно переменился с той поры. Он стал надолго отлучаться из дома и проводил много времени в одиночестве. И вот однажды в лесу он снова встретил Смерть.
Это была вторая их встреча. Смерть была похожа на человека в волчьей шкуре, но оскал его обнажил настоящие звериные клыки.
И мальчик не испугался. Когда тварь напала, он даже не попытался бежать. Вместо этого он принялся размахивать палкой, целясь в мутные глаза чудовища. Волколак серьезно ранил мальчика, но убить не успел.
Его спас подоспевший на помощь воин с сияющим серебряным блеском мечом. Воин расправился с оборотнем, перевязал раны мальчика и строго отругал его.
– Сопляк, чтобы сражаться, для начала научись, – сказал воин мальчику, а потом посмотрел в его золотисто-карие глаза и добавил: – Хочешь научиться?
– Да! – ответил ему маленький Летодор.
– А ты не боишься смерти? – спросил воин.
– Я не боюсь! – гордо ответил мальчик. – Я уже убивал, и убью снова, если так надо.
И Летодор позволил Смерти забрать маленького мальчика внутри себя, как когда-то это сделала и маленькая Василиса. Как и она, мальчик убежал из дома.
Он учился. И убивал. Убивал много и безжалостно. И Смерть стала ему верной подругой. И это был его выбор и его путь.
Землетрясение, сопровождаемое страшным ураганным ветром, затихло. Ветер принес небывалый холод, словно бы само лето покинуло окрестности Самториса. Небо заволокло серыми тучами. И теперь из этих туч беспрестанно сыпались ледяные хлопья.
Монастырь Нороэш, что располагался в лесах недалеко от Самториса, отныне был стерт с лица земли. Вместо него посреди леса образовалась холмистая серая проплешина, будто остатки от гигантского кострища. Не осталось даже намека на строения. В прах рассыпался камень стен, не было видно и человеческих останков.
Однако мужчина, кутающийся в шерстяную мантию, знал, что глаза могут обманывать. Доверяясь слуху, он долго искал и наконец нашел среди холмов слабый, но уверенный огонек жизни.
Мужчина упал на колени и осторожно извлек из-под серого пепла хрупкое тело. Как ни странно, девушка была не только жива, но и невредима. Что бы здесь ни произошло, стихия не тронула ни волос, ни кожи, ни даже ее одежд. И только на запястьях девушки алели свежие порезы, а ее губы и шея приобрели мертвенно-серый оттенок.
Мужчина обнял ее, точно ребенка, и закутал в шерстяную мантию.
Девушка осталась жива, но только физически. Ее сознание невозможно было нащупать в этом времени и пространстве: оно унеслось куда-то далеко. А ее душа рассыпалась на осколки, словно разбитое зеркало.
Впрочем, в отличие от настоящего зеркала, осколки души обладают куда большей пластичностью. Чего только не способна пережить душа. Хотя иногда ей и требуется помощь для восстановления. Мужчина был целителем, и он мог оказать эту помощь.
Он глубоко вдохнул морозный воздух и запел. Он пел, и сильный красивый голос его разносился по омертвевшей равнине. Иссохшая природа и пепел человеческих останков были глухи к мелодии, вторящей витали, однако для потерянных душ – для десятков все еще страдавших душ – она оказывала исцеляющее воздействие.
Мелодия находила самые заплутавшие огоньки и окутывала их подобно теплым и ласковым объятиям, в которых забывались все страхи и тревоги. Мелодия помогала рассеять их гнев и забыть об обидах. Она собирала воедино разбитые и рассыпавшиеся души и, подобно путеводной звезде, указывала им верное направление.
Мужчина пел, и волшебство его голоса наполняло новыми силами жизни застывавшую у него на руках девушку. Поблекшие и разрозненные осколки ее души вновь озарялись светом и красками. И пусть отныне этот узор будет иным, нежели прежде, но оттого он не станет менее прекрасным.
Многое зависело и от нее самой. Сможет ли она использовать пережитую боль во благо или же предпочтет иной путь?
Мужчина склонился над девушкой и легко коснулся губами ее посеревших губ, вдыхая в них собственную силу.
Сознание возвращалось медленно и тяжело, словно его волочили по острым камням. Все тело пронизывала боль.
Особенно больно было в груди и в горле. Так больно, словно разом изломали все ребра и порвали мышцы гортани. Больно было дышать и глотать, ощущать сквозь веки дневной свет.
И только звуки пения исцеляющим волшебством доносились до ее слуха сквозь вязкую и холодную темноту.
Мелодия по мелким крупицам возвращала желание… жить. Мелодия как будто восстанавливала порядок внутри ее. Она напитывала силой жизни все вокруг, проникала под кожу и разливалась в воздухе, струилась по земле и наполняла собой почву, камни и деревья.
Но даже она была не в силах оживить мертвые оболочки человеческих тел.
Джиа снова ощутила чужую боль и услышала плач новорожденного. Она увидела залитую утренним светом постель и мертвую женщину под окровавленными простынями. Она увидела убитого горем мужчину, стоящего на коленях подле кровати. Боль и восторг странным образом мешались у него на сердце.
– Господин, у вас девочка… – услышала она женский голос. – Единый забрал душу вашей жены в свои светлые чертоги, но даровал вам дочку. Отпустите же госпожу и примите на руки эту милую крошку…
Мужчина поднял голову. Хотя его лицо и было мокрым от слез, он улыбался. Он аккуратно взял на руки крохотное дитя, обернутое белой пеленкой, и неописуемое счастье заполнило все его существо. В его руках была Жизнь.
Джиа ощутила восторг, нежность, безграничную любовь и его надежные объятия.
Девушка открыла глаза. Она больше не прижималась к мертвому телу. Напротив, ее саму обнимали теплые и живые руки. На белых складках одежды лежали серые хлопья – пепел или грязный снег? Снег?
Такие же хлопья покрывали все вокруг и сыпались с серого неба.
Сильная, насыщенная, животворящая мелодия
