Ад как он есть - Елена Тихомирова
– А сейчас я прошу вашего внимания, господа! – возвестил герцог. – Настало время для небольшого развлечения.
Ал’Берит слегка сжал ладонь Леи, но это никак не повлияло на неё. Она была спокойна, как никогда в жизни. Все эмоции просто-напросто исчезли. Было лишь то, что нужно сделать. И ничего больше.
«Ибо, в конце концов, какая разница, что мы чувствуем, думаем или даже иногда говорим? Не так уж это и важно. Создает нас только то, что мы делаем. Или не делаем. Ведь именно это и поворачивает колесо судьбы», – возникла в голове девушки мысль, показавшаяся ей чужой.
Между тем в зале вспыхнуло пламя портала. Оно погасло всего через пару секунд и оставило после себя пятерых людей. Двух мужчин, двух женщин и ребёнка. В какой-то момент Лея подумала, что именно так. Всё правильно. Ни знакомые, ни подружки, ни тем более мужчины, не задерживающиеся в её жизни, не смогли бы затронуть чувства так, как эти пятеро. Те, кого она действительно любит. Родители. Брат и его жена. Племянник. Разве что кота не хватало.
«Кто его покормит?» – озаботился мозг.
Улыбка пробилась через стянутые мышцы. Как же смешно и глупо думать про кота перед лицом предстоящего! И всё-таки он оказался самым настоящим счастливчиком.
Ей даже вспомнилась байка:
Собака думает: «Хозяин меня любит, кормит, ухаживает. Наверное, он Бог».
Кошка думает: «Хозяин меня любит, кормит, ухаживает. Наверное, я Бог».
«Видимо, и правда скрывается в этих пушистых хвостатых что-то божественное, раз Мурчика здесь нет», – решила Лея, прежде чем приступила к намеченным Дагна действиям.
Для начала следовало удивиться. Усилием воли она заставила сердце биться быстрее, затем расширила глаза и застыла так на мгновение. Ненадолго, ибо удивление должно быть весьма короткой эмоцией. После этого Лея бросила любопытный взгляд на герцога, а затем и на Хдархета.
– Дочка! Доченька! – нарушая планы девушки громко закричала пожилая женщина, желая подбежать ближе, но цепи в шестипалых лапах горгулов удержали её.
Мама выглядела непривычно встрёпанной и, видимо, давно находится у демонов, так как обычно тщательно закрашенная седина отросла на пару сантиметров. Одежда грязная, как и лицо. Но такие знакомые руки тянутся к ней.
Руки.
Полные нежности и доброты.
Подзабытые картины, промелькнули за одно мгновение.
Вот мама завязывает такие непослушные шнурки. Почему у неё всегда получается? А вот и разбитая коленка от первой поездки на двухколёсном велосипеде. И ветка берёзы с маленькими зелёными листочками. Это настоящее чудо, ведь вы вместе принесли её с мороза и поставили в вазу! А вот и чёртики из намыленных волос, так было интереснее купаться… Вдруг первая неудача в школе. После неё ещё много обид и страхов. И даже когда это просто ночной кошмар мама рядом. Даже тогда, когда ты плачешь и не хочешь, чтобы кто-то был близко, она держит тебя за руку и не отпустит никогда. Потому что она мама.
Мама! Мамочка!
«Холодна, как лёд. Холодна, как лёд», – пульсируя, забилась одна и та же фраза в мозгу, но Лея намеренно сморщила лицо, как если бы увидела что-то мерзкое.
– Ваше превосходительство, вы позволите ваш кнут? – попросила она Ал’Берита.
Из воздуха возник огненный хлыст. На этот раз пылал только его кончик, рукоять осталась чёрной. Но взяв её в руки, девушка почувствовала, как сильно та жжёт ладонь.
Эх, умей она обращаться с таким оружием, то можно было бы нанести один единственный удар…
Но такого знания не было. Она замахнулась и ударила. Пожилая женщина закричала. Скорее от ожога и испуга, нежели от глубины нанесённой раны.
– Как ты смеешь так говорить со мной?! – прошипела Лея. – Я второй заместитель наместника Аджиданта, одного из городов Ада. Не смей обращаться ко мне иначе, как госпожа Пелагея, человек!
Чтобы устранить возможность ещё каких-либо слов со стороны семьи, кнут снова рассёк воздух. Но мама, округлив глаза, не верила. Что-то хотела сказать, но лишь молча открывала рот словно выброшенная на берег рыба и тянула раненые руки к Лее. Мужчина с сединой на висках пытался ей помешать. Он обнял и принялся удерживать жену. А затем, с гневом посмотрев на дочь, отчётливо проговорил:
– Будь ты проклята! Отродье!
Ещё несколько взмахов кнута. Веки были открыты, но глаза всё равно словно не видели куда и по кому приходятся удары. Или не хотели видеть.
Глубокая рана навеки рассекла лицо отца. Он, пытаясь выглядеть достойно, как-то сдержал крик. Лишь с отрешением провёл ладонью по изувеченной щеке.
Папа.
У него всегда в руках фотоаппарат или потрёпанная видеокамера, в которой видят смысл только те, у кого остались старые проигрыватели. Он всё время снимает, а потому фотографий самого его в семейном альбоме почти нет. А ещё он очень занят на работе и пообщаться с ним можно только на выходные или праздники. Ведь когда он возвращается, детям уже пора спать. Но зато с папой всегда весело. С ним можно пойти на берег встречать рассвет. Или зажарить с гордостью пойманную на хлеб уклейку и бежать вдоль реки, пуская кораблики из коры. Брат делает сам, а дочке папа помогает, и потому у неё кораблики самые красивые! А каждый Новый Год он приносит огромную ёлку до потолка, и вы её вместе наряжаете.
А ещё у папы в ящике, где хранятся документы, есть старая записная книжка. Она на самом дне прячется. Там, среди стихов про армию и признаний в любви маме с вычеркнутыми или добавленными словами, там есть ещё две странички. Для одной из них служит закладкой маленький кусочек оранжевой клеёнки с верёвочкой из пожелтевшего от времени бинта. На нём имя – Пелагея. Это родильный браслетик. А на самой страничке всё о ней. Когда родилась, сколько весила, когда научилась ходить, когда появился первый зуб.
… Папа так и не узнает, что она нашла эту книжечку.
Прости меня!
Не поворачивая головы, она не могла увидеть Хдархета, но разочарование на лице Ахриссы читалось явственно. Демонесса была не менее эмоциональна, чем сама Лея. Пусть и иначе.
Второй заместитель наместника Аджитанта вернула кнут своему повелителю. Мальчик плакал навзрыд. Мать гладила его по голове и пыталась утешить.
– Какие у вас интересные родственники, госпожа Пелагея, – сказал Хдархет, появляясь в
