Огонь и ветер (СИ) - Кочешкова Елена А. "Golde"

– И я не представляю... – промолвил Фарр, выпуская наконец мои плечи из своего стального зажима.

Я сердито потер их.

– Отрастил клешни.

Мы оба рассмеялись, и ветер, подхватив, унес наш смех далеко в море. Зимний воздух был свеж, так что, едва оказавшись на свободе, я зябко обхватил себя за локти.

– Как же я рад видеть тебя таким, Заноза! И слышать.

– Ты просто давно не злился на меня, Высочество!

– Ну... тебе далеко до моего кузена.

– О, да, я заметил, что ваши с ним отношения полны любви и нежности!

– Еще какой... – Фарр обхватил меня за плечи и подтолкнул в сторону кают. – Идем. А то уже зубами стучишь. Любезный брат мой сегодня заказал к ужину разносолов с нашего «Стрижа», так что не будем терять время и воздадим должное хорошей еде!

Еда и в самом деле выглядела прекрасно. А после того, как мы утолили жажду и голод, принц Дани вдруг достал из небольшого рундука надежно укутанную в войлочный футляр лютню и взялся петь песни, каких я никогда не слышал раньше. Голос его был чистым и глубоким – заслушаешься... Но, если бы кто меня спросил, о чем говорилось в тех песнях, я бы не смог ответить. Их смысл ускользал от моего сознания также, как вкус еды проходил мимо языка.

Все мои мысли были о другом.

Я не солгал, когда сказал Фарру, что ощущаю огромное чувство вины. Оно было непомерным и не вмещалось в моем сердце, протекая сквозь ребра едкими каплями ненависти к себе. Что бы там ни говорил мой названный брат, но мне вовсе не пришлось бы спасать его, сумей я удержаться рядом... Все сложилось бы иначе! Люди со «Стрижа» остались бы в живых, и наши девочки не пережили бы то, что им пришлось пережить.

А эта колдунья!

Я был почти уверен, что она сумеет укрыться от любой погони. Даже если принц Дани возглавит ее лично. Даже если во главе этой погони встанет сам Патрик, который уж точно должен знать и понимать больше нашего.

Сам же я не понимал ничего.

Если это месть, то почему враги ждали так долго? Трудно ли подослать своих людей в любой дом и даже дворец, чтобы подсыпать яд в еду бесценного королевского сына? Или вовсе подкараулить его у любой таверны с ножом? Ведь, если верить Фарру, в юности он изрядно погулял по злачным улочкам своей столицы... Так отчего же затаившим зло на короля и его наследника было не свершить свой план гораздо проще? Без огромного корабля и кровавой битвы, в которой погибли многие отважные воины врага? Без лишнего риска и без шума?

Или он так нужен им живым? Но зачем? Что можно сделать со взрослым обученным магом, сильным и знающим свои корни? Гораздо проще было бы похитить его в детстве, воспитать на свой лад, переиначить... Сделать из него оружие против самого же Руальда и его брата...

Я не мог понять. И не мог спросить. Время важного разговора давно вышло, и я его бездарно проспал. Теперь же, за столом и за песнями не было места для слов о дурном – принц Дани ясно дал это понять, достав свой инструмент. Теперь мне следовало дождаться, пока трапеза подойдет к концу, лютня вернется в свою войлочную одежду, а мой наатха будет готов ответить на все вопросы. Это не было так уж срочно, и я не хотел отравлять его спокойный вечер, в котором была добрая еда, славная музыка и любимая женщина, сидящая рядом. Сидящая так близко, что не нужно искать ее взглядом – достаточно слышать ее дыхание и ощущать исходящее от нее тепло.

Я был рад за него.

За них обоих.

Вонючие демоны! Они оба заслуживали счастья, которое так долго было для них скорее призраком, чем реальностью. Оба имели права на жизнь, не омраченную проклятьями и предназначениями... Но я знал, что эта счастливая жизнь так же далека от них теперь, как была и прежде. Знал... чувствовал всем своим нутром. И до смерти боялся, что не сегодня так завтра Шуна спросит меня, часто ли я несу всякую дурь во сне. И перескажет слова, что сорвутся с моих губ без моего ведома...

Вечер был длинным.

Вдоволь натешившись со своей лютней, принц дани принялся травить байки про их с Фарром детство и над этими рассказами смеялись все, включая самого Фарра. Но, в конце концов, зевающих стало слишком много, и наследник Белых Островов решил, что отправиться по постелям – самое лучшее, что можно сделать на сегодня. Помянув о своем долге доброго хозяина, он сказал, что оставляет офицерскую каюту гостям, а сам удалился к своим людям, чтобы разделить ночлег с ними.

Едва только принц закрыл за собой дверь, Фарр взял Айну за руку и, пожелав нам доброй ночи, тоже ушел. Ушел, унося с собой ответы на все мои вопросы.

Что ж... я был благодарен судьбе и Дани за возможность остаться наедине с Шуной. После всего, что случилось, это оказалось бесценно...

Обняв друг друга под теплым одеялом, мы лежали и слушали как дышит и движется наш корабль. Перебирая пряди волос, все еще пахнущих дымом и гарью, я нанизывал поцелуи на невидимые тонкие струны, натянувшие все тело моей храброй маленькой девочки. Прошло уже два дня с момента битвы на «Стриже», а она все еще была там... на залитой кровью палубе королевского корабля. Моя девочка, которая столько раз была на краю смерти, что уже устала ее страшиться.

Устала страшиться своей смерти, но не тех, кто ей дорог.

– Я боюсь, Эли, – сказала она так тихо, что я мог бы и не расслышать, будь моя голова чуть дальше от ее губ. – Я боюсь за тебя.

– А я – за тебя, – признание сорвалось так быстро, что я не успел заткнуть себе рот. Оставалось только продолжить: – За всех вас... Такие люди, как эта ведьма, не отступают от своих планов. Она вернется. Вернется наверняка.

Шуна ничего не ответила, только крепче вцепилась в меня. До боли стиснула плечо в том же месте, где наверняка остались следы от железной хватки Высочества. Мне хотелось успокоить ее – не словами, но руками, изнутри, по-настоящему. Ослабить натяжение этих струн, отвести тревогу, да только все мои попытки сделать это заканчивались ничем... Я был слишком слаб. Фарр и Дани вернули цельность моему телу, но не силы. А покуда нет сил в теле, неоткуда взяться им и внутри. Я хорошо помнил этот урок, который однажды рассказал мне Патрик. Он как будто предвидел, что подобное случится.

Только спустя несколько минут Шуна вдруг задала вопрос, от которого меня бросило в жар.

– Кто такой Источник?

Проклятье! Меньше всего мне хотелось бы говорить об этом. Но она ждала, дышала тревожно. И я ответил вопросом на вопрос:

– Откуда ты слышала?

– Книжная девочка сказала.

– Айна? Но... – мысли смешались у меня в голове. – И что еще она говорила?

– Ничего. Рвалась к своему белогривому и кричала, что теперь она его Источник.

– А... вот как, – камень упал с моей души. Верней половина камня. Вторая продолжала давить. – Ну... я сам не так давно узнал об этом. Патрик рассказал. Источник – это хранитель мага. Его оберег. Один на всю жизнь.

Шуна вновь замолчала надолго. Очень надолго. Я даже решил, что уснула, когда моя птичка не спросила, но утвердила с горечью:

– Прежде она была т в о и м оберегом.

Вместо ответа я отыскал ее губы, но Шуна отстранилась, а потом почему-то и вовсе отвернулась к стене. Лежала, сжавшись в комок – колючий и полный боли.

И я не знал, чем утешить ее.

– Мне это не дано, да? – спросила она глухо.

– Да... – не смог солгать я. – Но ты...

– Молчи, Эли! – Шуна села в нашей постели резко и лунный свет ясно вычертил ее темный силуэт с растрепанными волосами, едва достающими до плеч. – Молчи... – она закрыла лицо руками, обернулась острым сколком гранита – тронь, порежет до крови. – Это я виновата...

– Ты ни в чем не виновата! – этого я уже стерпеть не мог. Сгреб ее в охапку и держал, пока натянутые струны на начали лопаться одна за другой. Слезы хлынули из ее глаз, заливая мою рубаху и повязку под ней, которая уже стала не нужна, да я все забывал снять эту тряпку.

Она плакала... плакала так горько и безутешно, моя храбрая сильная девочка... а я, лишенный своей Силы и своего целительского дара, мог только лишь обнимать ее, как любой обычный мужчина, и говорить сотни ласковых слов в надежде, что они утешат ее.