Ольга Смирнова - Самая правильная ведьма
В какой-то момент Мира перестала замечать окружающих — взволнованного Тима, который метался из угла в угол как тигр в клетке; потрясенных студентов, которые хоть и были на пути к познанию магических истин не первый год, но подобного еще не видели; саму жертву с окровавленными губами; Рича, нараспев читающего заклинание. В ушах поселился равномерный звон.
Разум ведьмочки не выдержал подобного давления и на время отключился, параллельно нарастали неприятные ощущения. Зуд все усиливался и становился поистине нестерпимым. Мира с остервенением кусала губы, из последних сил сдерживая желание почесаться. Кожа горела и покрывалась волдырями, а слизь, медленно, но верно, под давлением магии колдуна, отлипала от девушки, собираясь в небольшие капли в воздухе. Эти капельки нерешительно повисели пару мгновений, словно не зная, куда податься, а потом устремились к груди пленницы, на которой по-прежнему покоились руки Рича. Свечение стало интенсивнее, символы, окружающие участников ритуала, вспыхнули, и черное пламя сплошной стеной взметнулось к потолку. Раздались чьи-то испуганные возгласы, но Мира не обратила на них внимания. Стена трещала, по ней змеились искорки, и как только она приобрела насыщенный цвет ночи, стихли все звуки, доносившиеся снаружи, участников ритуала накрыла неестественная тишина. Означает ли это, что находящихся внутри также не слышно тем, кто остался за кругом? — мелькнула у Миры запоздалая мысль.
Капельки достигли пленницы и бесследно растворились. Прошло несколько мгновений, в течение которых Рич убрал руки от алруны, веселыми брызгами стряхнул с них свечение и даже поднял чашу с пола. И тут раздался вопль. Нечеловеческий, полный тоски и безумной боли. Именно он заставил разум Миры очнуться от спячки и вновь приступить к анализу происходящего. Кричала, разумеется, только что проклятая. Повалилась на пол и в жуткой агонии билась затылком об пол. Скрюченные пальцы раздирали ладони, ноги сводили немилосердные судороги. Тело проклятой изогнулось дугой, глаза закатились. К тому же она, видимо, прикусила себе язык, так как изо рта полилась кровь. Рич без малейшего сострадания посмотрел на пленницу и щелкнул пальцами — та застыла, а через мгновение обмякла.
Мира осмотрела себя — зуд прошел бесследно, волдыри на теле пропали, жар утих. Кожа приобрела привычный молочно-белый цвет и радовала гладкостью. Черный огонь потихоньку начал спадать, ведьмочка нервно переступила ногами и неуверенно посмотрела на Рича:
— Это все? — спросила хрипло. — Я теперь… свободна? От проклятия?
— Ну как сказать… — ухмыльнулся тот. — От проклятия — уж всяко. Причем ото всех разом. Остался один завершающий штришок.
С этим словами Рич подошел к ведьмочке и притянул к себе.
— Что? — девушка попыталась отпрянуть, но кто бы ей разрешил.
Рич с непонятной ухмылкой приблизил свое лицо к ней и прошептал еле слышно:
— Эта часть ритуала — всегда самая приятная…
— К… какая часть… — запинаясь, выговорила Мира. — Разве мы не закончили?
— Ты — определенно, а это для меня лично… своего рода награда…
Даже будучи в растрепанных чувствах, ведьмочка прекрасно осознавала, к чему клонит и чего добивается колдун. Ее души, ее покорности, ее вечной преданности. Зачем ему нужна рабыня — вопрос отдельный? Как ему помешать? Да никак. Что могла противопоставить слабая ведьмочка Ричу? А ничего. И на Тима рассчитывать не приходится — стена черного огня оседала медленно, а значит, они с Ричем отрезаны от остальных, и кричать бесполезно. На всякий случай Мира что-то пискнула, но никакой реакции с той стороны огня не последовало. Колдун подтвердил ее догадку, шепнув:
— Хоть до хрипоты кричи — никто не услышит.
Ангел… так и не появился… а Рич наклонялся все ближе, для верности обхватив девушку за плечи, и Мира могла прочитать свою судьбу в его темно-карих бездушных глазах.
— Ну вот и славненько… — произнес Рич, коснувшись губами губ ведьмочки. — Вот и ладненько… поверь, нам будет очень хорошо вместе, я тебя такому научу…
— А кто это тут у нас такой симпатииичный? — раздался чей-то смутно знакомый звонкий голосок.
Странно, ведь за стеной огня они ничего не должны были слышать, отметила Мира, а Рич резко отпрянул от девушки и настороженно замер.
А голосок продолжал разоряться:
— Эй, ты, пупсик в полосатом… да-да, я к тебе обращаюсь, противный, ты мне что сейчас обещал? Как это ничего? Как это ничего? Ну и что, что молчал? Я в твоих очах бездонных все прочитала, и хоть сейчас готова замуж. Бери меня всю, с ног до головы, я только ванну приняла и кремом ароматственным намазюкалась по уши, облизать не желаешь?.. Эй, ты куда? Я так быстро бегать не умею… Ты! Стой! Стой, негодник, я кому говорю! Люди добрые, люди честные, вы только посмотрите, что творится! При честном народе соблазнил девушку невинную, а теперь отказывается ответственность на себя брать! Это ж куда мне теперь деваться, крале опозоренной, погубленной безвинно…
По мере того, как монолог набирал обороты, Мира с облегчением и радостью поняла, что рыжая морда ее все-таки не бросила. Но почему он называет себя девушкой? И почему его видит кто-то кроме нее?
Чем дальше лилась речь, тем темнее становился Рич лицом. Под конец уже пар из ушей повалил от злости, но сделать колдун ничего не мог, пока черное пламя не опало окончательно. Оставалось только метаться по кругу, забыв про намеченную жертву. А Мира настолько воспрянула духом, что даже осмелилась прочитать по памяти пару строк из выученных молитв — правда, про себя, но на всякий случай.
Наконец, огонь ушел, кровь на символах выгорела, остался лишь пепел, который Рич не поленился и с помощью заклинания развеял без следа. После этого он вышел из круга, хищно осмотрелся по сторонам в поисках нарушителя спокойствия:
— Кто осмелился сюда войти?
Прямо перед носом колдуна вынырнула, грозя отдавить тому пальцы ног, девчушка-первокурсница в опрятной форме университета. Мира запоздало удивилась тому факту, что присутствующие студенты в подобную форму облачены не были, хотя помнится, тот же Джей и Тиона переодевались в нее. Вроде курс тоже пятый. От чего это зависит?
Странные здесь все-таки порядки. Даром, что цитадель науки.
— Привет, дядя. Угостишь ребенка конфеткой? — нагло улыбаясь, спросила девушка голосом Петра, только выше на пару октав. Но интонации очень похожи.
— Ты… — от подобного неуважения со стороны студентки Рич онемел, чем та и воспользовалась.
Продефилировала по аудитории, оказавшись рядом с колдуном. Обняла его за пояс — выше просто не доставала, вынула из кармана нож — почему-то белого цвета, что ручка, что лезвие, приподнялась на цыпочки и проворным движением всадила колдуну по рукоятку в грудь. И все это заливисто смеясь.
