Лиза Смит - Души теней

Не будет никакой крови.

Мысль появилась так внезапно, что Елена не поняла, откуда она. Где-то в глубине души она знала: Дамон достаточно наказан. Как он дрожал тогда в паланкине! И сколько раз беспокоился о других! С него хватит. Стефан не хотел бы, чтобы его брату было плохо.

Елена подняла глаза вверх, на одну из маленьких уродливых лун Темного Измерения. Она слилась с ней, ярко-алой, плывущей в багровом небе, отдалась ей до конца, душой и телом. Это решение брало начало в священном источнике вечной крови, в ее женской сути. И тогда она поняла, что нужно делать.

— Бонни, Мередит, послушайте. Нас трое. Мы должны попытаться разделить это с Дамоном.

Предложение восторга не вызвало.

Елена, чья гордость была сломлена, когда она увидела Стефана в камере, опустилась перед подругами на колени на мраморную лестницу:

— Прошу вас…

— Прекрати! — задохнулась Мередит.

— Пожалуйста, встань. Елена… — Бонни почти плакала.

И маленькая мягкосердечная Бонни все решила.

— Я постараюсь научить Мередит. Но в любом случае мы сможем разделить это на троих.

Объятия. Поцелуи. Шепот в рыжие локоны:

— Я знаю, что ты видишь в темноте. Ты храбрее всех, кого я знаю.

И, оставив позади ошеломленную Бонни, Елена пошла собирать зрителей на собственную казнь.

37

Елена была привязана к столбу, словно героиня дешевого ужастика, ожидающая, что ее вот-вот освободят. Раскопки на поле все еще продолжались, но уже медленнее. Вампиры, по милости которых Елена оказалась в таком положении, достали ясеневый прут и дали Дамону осмотреть его. Дамон двигался как в замедленной съемке. Пытался найти повод для шутки и до последнего надеялся услышать грохот подъезжающего экипажа. Он действовал очень быстро, но внутри словно остывал ком свинца.

«Я никогда не был садистом, — думал он. — Если не считать сражений, я всегда хотел доставлять удовольствие. Это я должен был оказаться в той тюремной камере. Неужели Елена не понимает этого? И сейчас именно я должен подставить спину под удары».

Он переоделся в свои «магические одежды», делая это как можно медленнее, но так, чтобы со стороны не было понятно, что он тянет время. Сейчас вокруг импровизированной сцены собралось шесть — восемь сотен существ, мечтавших увидеть, как польется кровь Елены, и как ее рассеченная спина волшебным образом заживет.

«Хорошо. Я готов, насколько вообще можно быть к этому готовым».

Елена сглотнула. «Разделить боль», сказала она, не представляя, как это сделать. И вот она привязана к столбу, как жертвенное животное, и смотрит на дом Блодьювед, ожидая удара.

Дамон тем временем произносил перед толпой вступительную речь, говорил какую-то чепуху и прекрасно удерживал внимание зрителей. Елена выбрала одно из окон и уперлась в него взглядом.

Вдруг до нее дошло, что Дамон замолчал. Прикоснулся прутом к ее спине. Прошептал мысленно:

«Готова?»

«Да», — немедленно откликнулась она, понимая, что совсем не готова.

В мертвой тишине раздался свист кнута. Бонни объединила свой разум с Елениным. Разум Мередит струился, как река. Удар показался легким хлопком, но Елена почувствовала, как течет кровь. Она чувствовала замешательство Дамона.

То, что должно было походить на удар меча, оказалось шлепком. Больно, но терпимо. И еще раз. Триумвират делил между собой боль прежде, чем разум Дамона успевал принять ее на себя.

Треугольник двигался. Третий удар.

Осталось еще два. Елена обводила взглядом здание. До третьего этажа, где, должно быть, Блодьювед бесится из-за того, что произошло на приеме.

Еще один.

До Елены донесся голос одного из гостей:

— Это библиотека. У нее больше звездных шаров, чем во многих публичных библиотеках, и… — голос упал до шепота. — Говорят, что у нее есть самые разные шары. Даже запрещенные. Ну, ты знаешь.

Елена не знала. И с трудом представляла, что может быть запрещено здесь.

В библиотеке одинокая Блодьювед переместилась по огромной ярко освещенной сфере, чтобы найти новый шар. Внутри дома, должно быть, играла музыка, своя мелодия в каждой комнате. Снаружи Елена ничего не слышала.

Последний удар. Триумвират смог справиться с этим, разделяя мучительную боль между четырьмя людьми. По крайней мере, подумала Елена, платье все равно было красным.

И тут все закончилось. Бонни и Мередит спорили с несколькими вампиршами, которые рвались помочь смыть кровь со спины Елены, чтобы все увидели ее безупречной, сияющей золотом в солнечных лучах.

«Лучше их не подпускать, — вяло сказала Елена Дамону, — кто-нибудь из них может облизнуть пальцы или оказаться любителем погрызть ногти. Нельзя допустить, чтобы кто-то попробовал мою кровь и почувствовал ее жизненную силу. Только не теперь, когда я только-только научилась скрывать ауру».

Хотя повсюду раздавались аплодисменты и одобрительные возгласы, никто и не подумал развязать Еленины руки. Так что она стояла, прислонившись к столбу, и смотрела на окна библиотеки.

А потом мир замер.

Вокруг были музыка и движение, а Елена стала неподвижной точкой в стремительно кружащейся вселенной. Но ей нужно было двигаться, и быстро. Она дернулась, веревки врезались в кожу.

— Мередит! Развяжи меня! Разрежь веревки, быстро!

Мередит поспешно подчинилась. Оборачиваясь, Елена уже знала, что увидит. Лицо, лицо Дамона, смущенное, обиженное и одновременно смирившееся. Ее это устраивало.

«Дамон, нам нужно добраться до…»

Но тут их окружила толпа. Доброжелатели, фанаты, скептики, вампиры, умоляющие о «крошечном глоточке», зеваки, которые хотели убедиться, что спина Елены настоящая, теплая, и что на ней нет отметин. К Елене прикасалось слишком много рук.

— Отойдите от нее, черт побери! — Это был дикий рев зверя, защищающего свою самку. Толпа отступила от Елены, но только для того, чтобы очень медленно и робко окружить… Дамона.

Ладно, подумала Елена, я сделаю это одна. Я смогу сделать это одна. Ради Стефана.

Расталкивая толпу, принимая от поклонников букеты наспех сорванных цветов, чувствуя множество прикосновений к спине, она пробиралась вперед.

— На ней действительно нет следов!

Наконец Бонни и Мередит помогли ей выбраться — без них она ни за что бы не справилась. Она побежала к дому, не потрудившись воспользоваться именно той дверью, у которой лаял Сабер. Она думала, что и так знает, что за ней.

На втором этаже она на минуту замешкалась, а потом заметила тонкую красную линию в пустоте. Кровь! Как же по-разному ее можно использовать. Сейчас, например, она отмечает первую из стеклянных ступеней, о которую до этого споткнулась Елена.