Ева Никольская - Белоснежка для Его Светлости
Никаких видимых изменений не произошло, однако ничто не помешало Сияющему подняться по ступеням к нам и забрать из моих рук «Летописи Годранга». Возражать я не стала, хотя отдавать и не хотелось. Но кто же перечит божеству, которому орден Триалина поклонялся сотни лет?
— И как это понимать? — полистав книгу, спросил брюнет.
— Что именно? — на этот раз ему ответила я.
— Это! — сказал мужчина и продемонстрировал нам девственно чистые страницы.
— Евангелина не желает с вами общаться? — пряча улыбку, предположила я. И, желая сгладить свое заявление, тут же выдвинула новую версию: — Возможно, все дело в связи, которая была установлена между нами во снах. Наверное, Евангелине проще контактировать именно со мной, а не с кем‑либо другим. Верните книгу, я у нее спрошу. Есть вероятность, что она даже ответит.
Мужчина смерил меня задумчивым взором чуть прищуренных изумрудных глаз, потом молча отдал гриморию и жестом предложил начинать интересоваться.
— Ева, ты здесь? — шепнула я, чувствуя себя под перекрестными взглядами присутствующих жутко неловко. — Скажи нам… — и замолчала, вопросительно посмотрев на Сияющего.
— Выясни, зачем она сбежала, — подсказал он, и я послушно повторила.
«А не зачем было, да?» — прочла на некогда пустой странице.
— Естественно, незачем! — воскликнул огненноволосый господин, причем весьма раздраженно. — Ты не могла не знать, что я иду к тебе. И о моих чувствах к тебе — тоже.
«Иди ты в Бездну со своими чувствами, Ий, — огрызнулась гримория, ощерившись острыми углами жутковатых букв, как еж иголками. — Ты позволил своему брату запереть меня в прочищающей мозги капсуле!»
— А кто в этом виноват? — без тени раскаяния, поинтересовался рыжий. — Ты сама к нему сбежала, заявив, что ОН, а не Я, твой идеальный мужчина. Вот и поплатилась за неверный выбор.
— По-моему, единственный, кто поплатился, — это я, — устало вздохнул Ашенсэн. — Ты сотворил это чудовище, а она… — он замолчал, скривившись, как от зубной боли. Видать, нехило ему нервы потрепала идеальная женщина Ийзэбичи, раз он упаковал ее в хрустальный гроб аж на две сотни лет.
— А мы что же, просто под раздачу ваших любовных дрязг попали? — процедил сквозь зубы Закария, шагнув вперед, но Лар с Кирстаном его не пустили к Лучезарному. — Чем провинились наши предки? Войной? Или версия «Летописей Годранга» уже не актуальна? За что наказывать магически одаренных детей, которые ни сделали никому ничего плохого? Многие ведь не смоли пережить оборот!
— Каких детей? — нахмурился брюнет.
— Наших! — ответил огненный эррисар.
— А я при чем? — снова скрестив на груди руки, поинтересовался мужчина.
— Развее вы не Лучезарный, он же Сияющий, он же гай Светлоликий? — с сомнением покосившись на притихшую гриморию, уточнила я.
— Кака-а-ая осведомленность, — усмехнулся Ашенсэн, обратив внимание на меня. — Допустим, все перечисленные имена мои. Но ничьих детей я точно не наказывал. Меня в этом мире пару лет не было.
— Пару?! — взвыл серый демон, а рыжий озадаченно пробормотал: «Но как же так?».
— Время во многих мирах течет по разному, — пояснил Лучезарный. — Там, где был я, прошло два с лишним года. А тут…
— Двести, — помог ему с ответом Варг.
— Ну да, где‑то так, — кивнул тот, кого боготворили мы и почитали демоны. Вот только при близком рассмотрении благоговейных чувств этот тип отчего‑то не вызывал. — И что случилось? Проклятие закоротило? — полюбопытствовал он с видом человека, проводящего интересный опыт.
— Что значит, закоротило? — взвыл кто‑то из жителей Шеасса.
— Заело, — перефразировал Лучезарный.
— Заело? То есть вас там ЗАЕЛО, а мы тут — страдай? — Лара тоже, видимо, закоротило, и на этот раз сотоварищи уже удерживали его, а не Закари.
— Наши дети гибли, потому что вы не удосужились проверить, как работает ваше проклятие? — с плохо скрываемым раздражением, поинтересовался мохнатый эррисар, на глазах меня облик на огненного демона. Его примеру последовали и остальные.
Мгновение — и с каменной площадки, минуя ступени, на два беззащитных божества бросились четыре сотканных из пламени фигуры. Но вместо того, чтобы промчаться мимо нас рыжим вихрем, они замерли в полете. Как замерли и все остальные. И только я, прижимая к себе магическую книгу, продолжала существовать в том же времени, что и визитеры.
— А я говори-и-ил тебе, что затея идиотская, — с иронией протянул проклятый бог, откинув со лба непослушную прядь. — Ты им новый вид магической силы, а они тебя убить готовы.
— Вероятно, они считают, что есть за что, — спокойно отозвался Ашенсэн, который в отличие от брата разглядывал не пламенные фигуры, а меня.
— На нее не подействовало из‑за Евиной книги? — спросил рыжий.
— Вероятно, — ответил темноволосый.
— Деточка, — подарив мне улыбку маньяка, ласково проговорил Аштарэт, которому куда больше шло имя Ийзэбичи. — Дай дяде книжку.
Я инстинктивно прижала гриморию к груди и отрицательно мотнула головой, лихорадочно соображая, как защитить своих спутников от управляющих временем богов. По всему выходило, что никак. Потому что одна с четырьмя могущественными магами я не справлюсь.
— Что вы намерены делать? — стараясь, чтобы голос не дрожал, спросила их. — Вы ведь должны понимать, что агрессия демонов обусловлена действием вашего же проклятия? Изнанка выворачивает все чувства, усиливает, доводит до абсурда… Это магия виновата. Вы понимаете?!
— Понимаем, — кивнул брюнет, треснув своего брата по протянутой ко мне руке. — Не пугай девушку, дракон недоделанный.
— Разве я пугаю? — фальшиво удивился тот, кто оказался еще и драконом.
«О, Сияющий, да что ж они за существа‑то такие?» — мысленно взвыла я и тут же себя осадила, напомнив, что именно с Сияющим сейчас и беседую.
— Прекрати, Ий, — рыкнул на брата Ашенсэн и снова обратился ко мне: — Девушка…
— Снежана, — подсказала я.
— Прекрасно! Снежана, спроси‑ка у Евангелины, она намерена и дальше мотать нам нервы…
— Говори за себя! — вклинился в наш диалог огненноволосый.
— Ладно, спроси, про меня и мои нервы, — кивнул на книгу брюнет.
— Да она и так все слышала, — буркнула я, открывая разворот, где черным по желтому было написано:
«Я обязательно вернусь и доломаю твои игрушки, Сэн, но… не сейчас».
— О чем это она? — пробормотала я, глядя на то, как растворяется сообщение.
— Хочешь знать? — хмыкнул бог.
— Очень! — я прямо посмотрела на него. — И остальные, полагаю, тоже не отказались бы от прояснения некоторых вопросов. Наши исторические данные, описанные в книгах, похоже, сильно отличается от реальности. Мы ведь имеем право знать, за что страдали все эти годы, разве нет… Сияющий?
