Истинная Проблема Ледяного Дракона - Хэля Хармон
Я замолкаю на несколько мгновений. Остаётся только шум дождя за распахнутым окном кабинета Эсфира. Хмурый день, подсвеченный эйфорией, которую я испытываю рядом с Эсфиром. Если бы не этот разговор и не эта моя недоумённая пауза – я, пожалуй, и дождь бы не заметила.
Перевожу дыхание и, устроившись поудобнее на коленях Дракона, продолжаю:
– Нет и не было у меня никого, Эсфир. И я не верю в Богов. И… я уже говорила тебе. Метки… это принуждение. Если бы у нас их не было…, – я запнулась, но нашла в себе силы продолжить, – если бы ты… заинтересовался мной просто так… без метки, я бы…
"Была счастлива" – хочу договорить, но не могу. Слова застряли в горле. Слёзы душат. Эсфир – гений и безусловно – самый лучший мужчина на земле. И мысль, что метка принуждает его меня любить – просто уничтожает. Потому что я влюблена в него настолько стихийно, что, кажется, – отбери у меня это – и я просто упаду замертво. Но что в этом порабощающем даже сильнее, чем моя родовая тьма, необъятном чувстве искреннего? Это болезнь, дурманящая разум. Я хочу, чтобы этот гений… этот лучший в мире человек… выбрал меня в здравом уме… Потому что… потому что… на самом деле, я считаю… Ох, да что уж там! Я считаю, что я недостойна любви Эсфира и я так сильно его люблю – что не могу допустить над ним такого насилия.
Он честно сознался мне, что после того, как метка появилась – он стал работать хуже, его гениальные исследования буксуют. Но его ум настолько выдающийся, что ему без проблем удаётся скрывать это от своих братьев, подчинённых и слуг около двадцати лет! Что это за любовь такая, что калечит его светлый ум? Не любовь… Болезнь. Я причиняю Эсфиру вред.
И при этом – я единственная, кто может его заставить изобрести лекарство.
Он должен вылечиться. Его ум просветлеет. И вот если он и тогда меня выберет… Теперь слёзы уже бегут по моим щекам частыми каплями – я же понимаю, что он меня не выберет.
Кто я?
Принцесска. Балованная дочь великого правителя. Неглупая. Но по сравнению с ним – просто слабоумная. По сравнению с ним мой интеллект ближе к плодовому дереву. Ему не захочется и вечера со мной провести без метки. А я бы что угодно отдала, лишь бы захотел.
– Диара… – голос Эсфира звучит глухо, – ты плачешь… Тебе настолько претит идея хотя бы дать мне шанс…
– Вовсе нет, Эсфир, – я ласково глажу его щеку, он обнимает меня.
По-прежнему оба голые. Сидим, сплетясь в объятиях на широком рабочем кресле Эсфира за столом, усеянном книгами, приборами и смятыми листами конспектов. А ливень за окном усиливается. Молнии бьют в землю. Пахнет озоном и свежим лесным разнотравьем.
– Давай так, Эсфир… Если через год после удаления у нас обоих меток, ты всё ещё будешь этого хотеть… я соглашусь.
Он замер. Остолбенел. Внимательно заглянул мне в глаза. Кажется… всю душу выморозил.
– Год?!
– Год.
Его лицо застыло маской. Он побледнел. Челюсти на несколько мгновений плотно сжались. Я ждала.
И тут словно солнце вышло – Эсфир расслабился. Он ласково погладил мою щеку и шепнул, прижимая к себе крепче:
– Год – это ничто, Диа. Я попрошу тебя о том же через год. Не знаю, что делается в твоей голове… Но я принимаю с уважением твою позицию. Если тебе нужен год…пусть будет так.
И я улыбнулась ему.
