Мой упрямый принц - Ольга Дмитриевна Силаева
– Боюсь, второе.
– Зря.
Всадники окружили нас в кольцо, которое начало сжиматься. Меж стволов блеснуло золото, и я с изумлением увидела трясущуюся по просёлочной дороге чёрную королевскую карету.
Альбер Рист присвистнул.
– Да не может быть, – с расстановкой проговорил он. – Три пары вороных на один экипаж! Постаралась же её величество, чтобы нас догнать.
Ещё бы. Если к её услугам были все конюшни Йевера.
– У нас вообще был шанс сбежать? – едва слышно спросила я у Лера.
– Небольшой, – последовал негромкий ответ.
– Насколько небольшой?
Ответом было молчание. И кольцо фонарей и факелов, танцующих между деревьями.
– Осторожнее! – не выдержала я. – Вы же пожар устроите! Так хотите, чтобы ваши кони сгорели заживо? Сами делайте что хотите, но животные-то чем провинились?
Дверь кареты распахнулась.
Её величество предстала перед нами во всём блеске украшений. Крошечная золотая тиара была забыта. На королеве-матери сияла корона, а парчовое платье украшал целый ворох цепей и ожерелий. Как она только не сгибается под их тяжестью?
А вслед за её величеством, раздуваясь от торжества, из кареты шагнул…
– Всё-таки надо было его убить, – уголком рта произнесла я.
Шевалье Вилье, хромая, сделал два шага вперёд. И распрямился во весь рост, злорадно улыбаясь.
– Вот они, наши беглецы, – произнесла её величество голосом, полным льда. – Впечатляющий список обвинений. Оскорбление монаршей особы. Бегство. Государственная измена. Покушение на убийство.
– Это ещё когда?! – возмутилась Сюзи.
В другое время я бы дёрнула её за рукав, но сейчас мне тоже было интересно.
– Вы пытались отравить моего сына, – отрезала её величество.
– Чушь! Мы его спасали! А вы… – На щеках Сюзи блеснули слёзы. – Вы совсем его не любите!
Румянец вспыхнул на щеках королевы-матери.
– Гарен! – резко позвала она.
Вездесущий королевский ловец тут же подскочил к ней.
– Да, ваше величество!
– Сжечь эту грязную хижину. Немедленно!
Я застыла. Она что, совсем сошла с ума?!
– Стойте! – заорала я изо всех сил, но было поздно.
Шесть факелов одновременно полетели на крышу. И вслед за ними кто-то плеснул на кровлю масло.
Избушка, единственный мой уютный дом, вспыхнула не сразу. Но медленно стены занялись, и я почти наяву увидела, как трещит потолок, готовый обвалиться. Как вот-вот сгорит в огне дядюшкин меховой кожух, мой детский сундучок, постель, на которой лежал Лер, остатки трав в буфете, как лопается нехитрая утварь…
– Нет, – хрипло выдавила я. – Нет!
Мне уже было всё равно, но я должна была спасти оттуда хоть что-то. Хоть что-то.
Я рванулась вперёд, но Лер удержал меня за плечи. Моё тело дрожало, как в лихорадке.
Невыносимо запахло горящим деревом. Я стояла с расширенными глазами и смотрела, как горит мой дом.
Сюзи тихо плакала. Лицо Альбера было камнем. Лица Лера я не видела, но от души надеялась, что он читает другие мысли в эту минуту. Не мои.
Месть. Вот что нужно было королеве-матери. Месть мне за то, что я спасла сына ненавистной соперницы. И сейчас её величество отыгрывалась сполна.
Я повернула голову. Её величество стояла в отсветах огня под пасмурным утренним небом и улыбалась. На её лице сияло полное удовлетворение. Глаза Вилье, стоявшего за её плечом, сверкали.
С трудом я отвернулась от них, глядя на пожар сквозь пелену слёз. По рядам конников пронёсся странный шум, но я не слышала ничего, кроме треска огня.
– Живо! – раздались тревожные выкрики. – Давай туши! Он же с нас голову снимет!
Лер резко охнул.
– Не может быть, – хрипло прошептал он.
Я сглотнула, глядя туда, куда поворачивали головы конники. И увидела целый табун всадников, мчащихся сквозь лес.
А впереди…
Стройный всадник, мчавшийся на полкорпуса впереди остальных, был одет в сверкающие лёгкие доспехи. А на голове у него сияла…
Легендарная рубиновая диадема королей Каледонской ветви. Та, которую я видела на каждом королевском портрете.
Неужели…
– Не может быть, – шёпотом повторила я вслед за Лером.
Люди королевы-матери спешно тушили крышу избушки, забрасывая огонь землёй, плащами и попонами. Стены безнадёжно обгорели, но потолок не успел провалиться. Может быть, не всё ещё потеряно?
Всадники приближались. Отсюда было заметно, что первый из них не так твёрдо держится в седле, но кони уже замедлили шаг, и всадник вновь выпрямился, полный ледяного достоинства. Королевского достоинства.
– Матушка, – чётко произнёс его высочество принц Сизмунд. – Брат. Что здесь происходит?
– Я только… – начала королева-мать, но Сизмунд прервал её, вскинув руку.
Он спрыгнул с лошади, не глядя передав поводья ординарцу, и подошёл к Сюзи.
– Сюзетта, дорогая, – негромко произнёс он. – Почему тебе пришлось бежать? Кто тебя обидел?
– Он же не мог столько проскакать, – прошептала я Леру на ухо.
– Наверняка до леса он ехал в таком же экипаже, как и королева-мать, – шёпотом отозвался тот. – Но потом пришлось пересесть. Смотрится куда величественнее, не находишь?
– Лерео, – предостерегающе произнёс Сизмунд.
– Что? – Лер кивнул на мою сестру. – Пусть она тебе расскажет, кто исцелил тебя одним прикосновением. Подсказка: это был не Вилье.
Сюзи со смущённым, но решительным видом протянула ладони принцу. И кивнула.
– Лер провёл Эстер в твою спальню, – шёпотом сказала она. – Она взяла королевскую траву и каплю его крови, чтобы тебя исцелить. И… у неё получилось. У тебя получилось. У нас получилось!
Сизмунд нежно сжал её ладони.
У меня голова шла кругом. Это всё происходит на самом деле? Сизмунд очнулся? Может, меня ударили по голове и теперь мне снятся разные радужные сказки?
Взгляд сам по себе вернулся к израненной, обожжённой избушке, и я до боли закусила губу. Нет. Это точно не сон.
Сюзи торопливо рассказывала Сизмунду, что с нами произошло. Я слушала вполуха: мой взгляд не отрывался от королевы-матери.
Наконец Сизмунд кивнул и осторожно отпустил руки сестры.
А потом шагнул к Леру. И протянул ему руку.
Лер едва заметно поднял бровь, медля. Вот ведь зараза! Он что, не понимает, что рискует обидеть будущего короля, от которого зависят наши жи…
В следующий момент Лер шагнул вперёд – и решительно обнял брата.
По-моему, Сизмунд поперхнулся от изумления. Но через пару секунд он уже обнимал Лера в ответ.
Брата, чья кровь, возможно, спасла ему жизнь.
Когда оба шагнули назад, Сизмунд едва заметно
