Обаятельный гарем желает познакомиться - Наталья Сергеевна Филимонова
Я вернулась в сад.
— Скажи-ка мне еще, когда окликнули Ники, голос был мужской или женский?
— Женский.
Впрочем, какая разница, кого ай-Джариф послал следить — кого-то из своих слуг или наложниц? У него хватает и тех, и других. А в том, что Ники похитили именно по приказу великого визиря, я уже не сомневалась.
А значит… все дороги в любом случае ведут туда, где сейчас Саид ай-Джариф. В халифский дворец.
…Вот и идем мы теперь той дорогой туда, где нас совсем не ждут. Куда идем мы Пятачком… ой, то есть с господином ле Раденом. В платьях. Эх, жаль, что Мариам не успела бы разработать такие же отвлекающие внимание чары для ковра-самолета. Это было бы куда удобнее, чем пешком. Да и быстрее. Все-таки расстояние до другого конца долины совсем немаленькое, и идти приходится быстро, боясь опоздать. Одно утешает — в Зенаиле любые встречи всегда сопровождаются долгими церемониями. Вряд ай-Джариф вывалит все на халифа прямо с порога.
…Но невидимый ковер нам точно бы пригодился! Я тучка-тучка-тучка, я вовсе не посол…
Ну, во всяком случае, отвлечь меня от мрачных мыслей и паники Демьену точно удалось. И на том спасибо!
*
И все-таки мы опоздали.
В зале приемов халифского дворца было не протолкнуться — нам в наших “платьях-невидимках” приходилось лавировать и изворачиваться, чтобы ни с кем не столкнуться. Кто-нибудь все равно время от времени наступал на ногу, оборачивался, чтобы извиниться — и недоуменно хмурился.
Честно говоря, я надеялась, что такое, скажем так, семейное дело халиф предпочтет обсуждать в самом тесном кругу. Все-таки речь идет о сыне и наследнике.
Увы, видимо, все “семейное”, если дело касается правящего рода, автоматически превращается в “государственное”. А может, халиф просто намеревался выяснить, где пропадало драгоценное чадо, и не ожидал, что речь пойдет о покушении и заговоре. Или визирь настоял на присутствии членов Совета высоких родов. Последнее, пожалуй, вероятнее всего, ведь только так историю не удастся замять ни при каких обстоятельствах.
Совет высоких родов присутствовал, конечно, не в полном составе, но близко к тому — я насчитала семерых убеленных сединами старцев, глав самых почтенных семей Зенаила. Большинство из них предпочитает всегда держаться поближе к халифу — и ездит вместе с ним на инспекции провинций.
И, конечно, никакого официального мероприятия или разбирательства назначено не было. А потому помимо самих старцев, здесь были и старшие или любимые жены многих из них, и сыновья, а кто-то взял с собой и старших дочерей или наложниц. Впрочем, ничего удивительного: большинство глав родов путешествует со своими дворцами-в-ларцах. То есть со всеми удобствами и гаремами в полном составе.
Принц Фарид переминался с ноги на ногу по правую руку от халифа — но не рядом, а чуть в отдалении. И за его спиной ненавязчиво маячили стражники. Похоже, он уже успел поприветствовать отца — а может, и рассказать свою версию событий.
Сам халиф сидел в высоком вычурном кресле на возвышении.
Собственно, правитель Зенаила был единственным, кто сидел здесь. Все прочие присутствующие почтительно замерли преимущественно вдоль стен и у толстых колонн. Считается, что перед ликом правителя равно низки все — от последнего раба до главы высокого рода.
Тишина в зале приемов стояла гробовая. И нарушал ее только низкий, хорошо поставленный голос моего личного теперь врага.
Великий визирь Саид ай-Джариф стоял напротив кресла правителя лицом к лицу с халифом и неторопливо, постоянно прерывая рассказ славословиями, повествовал о проведенном расследовании.
О том, как не поверил своим ушам, когда служба безопасности дворца доложила о пропаже из сокровищницы рубина Рамуила — ведь это означало, что выкрал его кто-то из семьи самого халифа. Как осторожно расспрашивал и искал доказательства. Как явился к нему придворный мастер-артефактор, советник ай-Мируз, чьи слова прямо указали на первого наследника и неопровержимо свидетельствовали о заговоре против халифа…
Пожалуй, визирь и сам понимал, по какому тонкому льду сейчас ходит. Такие обвинения — и в чей адрес! — могут обернуться бедой и для самого обвинителя. А еще никому непозволительно очернять членов семьи самого халифа без достаточно веских доказательств. Советник ай-Мируз мертв, я отказалась сотрудничать и сбежала…
Халиф слушал с каменно-застывшим лицом, никак не вмешиваясь в рассказ. И не позволял себе даже взгляда в сторону сына. Только в глазах его боролись неверие, осознание и боль. А вот четыре старшие жены из его гарема, столпившиеся за спиной правителя, демонстрировали всю гамму эмоций — от ужаса до злорадства. Одна и вовсе, кажется, собиралась упасть в обморок.
Я успела о многом расспросить Демьена, и хорошо понимала сейчас, что для старика-халифа в этот момент, возможно, разворачивается настоящая трагедия. Фарид — не просто его первый наследник. Он — любимый и очень долгожданный сын.
Знатные мужчины в Зенаиле обычно рано впервые женятся и так же рано заводят детей. Но так уж вышло, что все три первые жены халифа оказались бесплодны. В его способности зачать ребенка сомневаться не приходилось — наложницы халифского гарема исправно рожали детей, но претендовать те могли разве что на места старших слуг. Лишь четвертая жена наконец забеременела — и… родила дочь. А потом еще одну. И еще. И пятая жена тоже родила дочь.
Поговаривали уже о проклятии, которое вопреки всем защитам и регалиям власти настигло-таки халифа, когда на свет наконец появился принц Фарид. Отец его был к тому времени уже далеко не молод и почти отчаялся. А потому долгожданного наследника с рождения буквально носили на руках, сдували с него пылинки и позволяли ему все. Пожалуй, нечего удивляться, что вырос он довольно инфантильным. Стать другим у него попросту не было шансов. Позже у халифа родились еще двое сыновей, но старший мальчик уже безраздельно занял место в сердце правителя.
И сейчас безмерно любящему отцу со множеством поклонов и витиеватых славословий сообщали, что его свет, надежда и опора, его долгожданный ненаглядный сын собирался его убить.
В какой-то момент халиф, шевельнувшись, поднял руку и потер грудь, будто у него закололо сердце. И я вдруг почему-то подумала, что этот грузный человек действительно стар.
Рядом обеспокоенно шевельнулся мужчина средних лет в слишком простом халате для придворного. Лекарь? Может быть. Во всяком случае, вмешиваться он не рискнул.
— …Увы, сообщнице удалось сбежать, и кто помог ей, пока не установлено…
Ага, сообщница — это, конечно, я. Хорошо, что не установлено! По крайней мере, Зарема, видимо, в безопасности…
