Юлия Цыпленкова - Космическая одиссея Инессы Журавлевой
Аттариец схватился за голову и ринулся в противоположном направлении, я, естественно, за ним.
— Немедленно остановитесь и извинитесь! — требовала я, следуя за ним по пятам.
— За что?! — возопил зеленый.
— За то! — вполне логично ответила я.
— За что, за то? Да объясните же мне!
— А самому сложно догадаться? — удивилась я и ойкнула, уткнувшись лбом в спину неожиданно остановившегося аттарийца.
Гиррес порывисто обернулся, чуть не снеся меня с ног, но выставил руку и задержал мое падение. Я опустила взгляд, рассматривая длань на своей груди. Затем подняла взгляд на лицо нахала и грозно свела брови, указывая пальцем на его лапищу:
— Это что еще такое?! — пылая праведным гневом, вопросила я.
Ученый тоже посмотрел и отдернул руку, словно обжегшись, даже отскочил, сшибив по дороге треногу с какой-то кактусообразной шнягой. Шняга оскорбилась и вцепилась Гирресу в ногу. Гиррес завизжал и понесся на меня. Я оторопела, встретила ученого грудью, и мы дружно полетели на пол: я, Гиррес и шняга. Причем, шняга, которой досталось меньше всех, выглядела наиболее оскорбленной. Она скукожилась, зафыркала и уползла в неизвестном направлении. Гиррес обмяк поверх меня и облегченно выдохнул, уткнувшись лбом мне в плечо. Это было уже слишком.
— Вам удобно? — ледяным тоном спросила я.
— Да, спасибо, — едва слышно пролепетал мерзавец. — Вы мягкая.
Кажется, я встретила того, кто реально смог ввести меня в полный ступор. Мы немного полежали. Потом еще чуть-чуть, потом полежали дополнительное время, и столбняк прошел.
— Пошел вон, сволочь! — заорала я в ухо тайлару.
Гиррес вздрогнул всем телом, удивленно посмотрел на меня и резво вскочил.
— Простите, Инесса, это все ойдо, — пролепетал он, отыскивая взглядом ползающий кактус. — Его яд погружает в подобие транса. Совершенно безобиден, если его не трогать, но звереет, когда напуган. Откуда вы узнали, что действие яда можно убрать таким отвратительным визгом?
— Что? — потрясенно вопросила я. — Отвратительный визг? У меня? Ну все, ботаник, — шипящим полушепотом произнесла я. — Ты покойник, надеюсь, завещание у тебя уже есть.
— Инесса, почему вы так на меня смотрите? — опешил Гиррес, отступая назад.
Я наступала, глядя на него тяжелым взглядом.
— Сейчас ты мне за все ответишь. И за примитивную, и за магру, за Цусиму, и за ту шапочку, что у меня свистнули в бассейне в десять лет.
— К… какую шап-почку? — заикаясь, уточнил зеленый.
— Розовенькую, — пояснила я, подхватывая какую-то палку, лежавшую возле растения с желтоватыми листьями. И с воплем, — смерть упырям! — понеслась за аттарийцем.
Мы метались по лаборатории, сшибая все, что попадалось на пути, три раза нашли шнягу-кактус. Сначала на нее вылетел Гиррес, издал радостный вопль:
— Нашлась! — и резко изменил направление, пока его не поймали ни я, ни шняга.
Второй раз мы на нее выскочили, когда шняга прикидывалась шлангом в углу. Заметив нас, она затряслась и спешно уползла к вольеру с бурляшом. Бурляш прикинулся мертвым. В третий раз ойдо нашла я, споткнувшись об нее. Обиделась и пнула в Гирреса, ученый ловко увернулся и скрылся за вольером Инессы. Я посмотрела на тезку, передернула плечами и отправилась на поиски затихорившегося ботаника. И в этот момент я себе очень сильно напоминала маньяка.
— Гирюшечка, выходи, — ласково позвала я, удобней перехватывая свою дубину. — Гиречка, я ведь тебя все равно найду. Выходи, хуже будет.
— Не выйду, — услышала я и кровожадно усмехнулась. — Инесса, я хотел вас предупредить. То, что вы держите в руках, это не палка. Это плипер. Он может укусить, вы с ним поосторожней.
Я сглотнула и посмотрела на палку, палка посмотрела на меня, подмигнула и радостно осклабилась, показав зубы, похожие на иглы.
— Мама, — пискнула я и отшвырнула плипера.
Плипер обиделся и пополз на меня. Оглушительно завизжав и перепугав угомонившуюся шнягу-кактус, я ломанулась по проходам, бывшая палка за мной. Где-то подал голос Гиррес. Через пару минут мы встретились. Я мчалась от плипера, Гиррес от ойдо. Налетев друг на друга на перекрестке, мы крепко обнялись и с чувством посмотрели друг на друга. Плипер был уже близко, и я взлетела на руки аттарийцу. Он крепко прижал меня к себе, и мы снова побежали.
— Это же ваша епархия, остановите их! — потребовала я, в панике поглядывая через его плечо.
— Я не могу воздействовать на них, это может повредить их нервную систему, надо ждать, когда сами устанут и успокоятся, — возмутился Гиррес.
— А моя нервная система?!
— А она у вас есть? — изумился подлец. — Лично у меня после вас ничего уже не осталось.
Первая отстала ойдо, застыв рядом с родной треногой. Плипер еще какое-то время гонял нас, пока мы не добежали до его дерева. Он как-то удовлетворенно вздохнул и застыл, мимикрируя под палку, сволочь лицемерная. Гиррес остановился и снова уткнулся в меня лбом, тяжело дыша.
— Физкультурой вам бы заняться, дружочек, — укоризненно покачала я головой.
— Просто вы тяжелая, — улыбнулся гад миролюбиво.
— Что?!
Меня тут же поставили на пол и сделали шаг назад.
— Инесса, что вы такая воинственная? — застонал ученый. — Если вы так хотите, простите меня за все, только давайте остановимся, хорошо?
— Одолжение мне сделал, да? — спросила я, сузив глаза.
— Ну пожа-алуйста, — чуть не плача, протянул зеленый.
Я метнула на него взбешенный взгляд, пнула какую-то банку, появившуюся на полу за время нашего забега, и, чеканя шаг, направилась на выход. Дойдя до вольера с магрой, я подхватила из коробки шмат мяса и швырнула в животину, через небольшое окошко.
— Жри! — рявкнула я.
Магра оторопела и заморгала своими поросячьими глазками.
— Быстро!
Животина икнула и заглотила кусок мяса. Гиррес за спиной восторженно вздохнул.
— Она ест, — умилился зеленый. — Инесса, вы чудо. А не могли бы вы и завтра на нее поорать?
Я метнула на него убийственный взгляд и покинула лабораторию. Но не успела сделать и десяти шагов, как меня обхватили, прижали спиной к твердой мужской груди, и счастливый голос сообщил:
— Попалась!
— Убью, — пообещала я и взлетела на мускулистое плечо.
На мое воинственное настроение внимания вообще не обращали, и это было обидно!
— Отпусти, — рыпнулась я.
— Не-а, — беззаботно ответил Рома, легко вышагивая по кораблю.
— Я злюсь, — сообщила я.
— А я знаю, — так же пофигистически ответил Грейн.
— Я очень злюсь!
— Обожаю, когда ты злишься, — хмыкнул подлец.
