Галина Гончарова - Полудемон. Счастье короля
А Аргадон рассказывает.
Полудемон — это ведь все равно демон. Просто пока еще неполноценный. И когда я решил надеть корону, он посчитал, что дело сделано.
Что нужно, чтобы вырастить демона?
Кровь. Грязь. Боль. Чужие смерти.
Знакомый список?
И каждый раз, когда я переступал через себя, каждый раз, когда я говорил, что эта подлость лишь ради чьего‑то блага… я не от боли закрывался, я просто убивал в себе человека.
Демону ведь больно не бывает. Никогда.
А что поменялось?
Демоны не могут любить. И быть любимыми — тоже. Нельзя любить тварь. Хищную, жестокую, неуправляемую, со склонностью к убийствам… осознанно — нельзя. А если кто‑то таких любит — это уже к магам жизни, они и души лечат.
Вот это мне Аргадон и излагает под бутылку вина.
Я тоже приговариваю кубок, осознавая что мне грозило.
— То есть я мог стать демоном?
— Скорее всего ты бы влился в мой легион.
Прищуриваюсь.
— Ага. Ты старший родственник и сильнее, во всяком случае в своем мире. Руку бы я на тебя поднять не смог, о клятвах ты бы позаботился, а вот усилить тебя… ну ты и …. И… тоже.
— Демон я. Де — мон. Или ты меня с беленьким зайчиком перепутал?
Аристократик небрежно помахивает в воздухе розочкой. Я невольно фыркаю.
— Да нет. Даже стань я демоном, выбор был бы за мной…
— Если бы был вообще.
— Ну да… а могло и не быть?
— А с чего ты взял, что стал бы высшим демоном, вроде меня?
— А кровь?
— Кровь важна. Но в кого ты переродишься — неизвестно. Что для демонов обыкновение — для тебя ужас.
— То есть это зависит еще от беспощадности? От жажды крови?
— Да. Если бы ты получал удовольствие от того, что делаешь — ты бы стал высшим. А если бы просто бежал к своей демонской сущности в ужасе от того, что творишь — становишься низшим.
— М — да. Придется оставаться человеком и королем.
— Тоже неплохо. Она хоть того стоит?
Улыбаюсь, вспоминая Иннис.
— Каждой минуты, которая у нас будет.
— Это хорошо.
— с чего это ты такой мягкосердечный стал?
— Ну… если она тебя предаст — у меня неплохие шансы.
— Тогда ты зря раскрыл все карты.
— Не зря. Ты сделаешь выбор осознанно и я получу более сильного…
— Слугу? — недобро прищуриваюсь я.
Аргадон хохочет. В глазах пляшут алые искры.
— Некроманта? Огневика? Слугу? Только воина! Иначе — глупо!
Кривлю губы.
— Не получишь.
— И такое возможно.
— А почему ты раньше молчал?
— А что я тебе должен был сказать? Не пей, козленочком станешь? Так тебя бы такие мелочи не остановили.
— Не понял?
— Это сказка одного из миров, в который мы можем попасть.
Сказка мне нравится. Но отпустив Аргадона, я подозреваю, что где‑то и как‑то он меня надул. Есть такое у демонов. Хоть как проверяй карты и кости — эти сволочи стол подменят.
Итак, что мы имеем?
Я был весьма близок к тому, чтобы стать демоном. Полноценным. И если бы не Иннис…
По спине пробегает мороз. Я представляю себе годы без нее, годы, затянутые серым холодным льдом, потом смерть, переход в образ демона — и еще тысячелетия серого мрачного холода.
Согреться не помогает даже жаркий огонь в камине — и это в середине лета. Мне страшно, так страшно… я был в шаге от потери не человечности, нет.
Себя.
Мишель сделала все, чтобы я вырос и отомстил.
Но Марта, Анри, Рик, Мира — они научили меня любить. Искренне, всей душой. И закрывая свою душу льдом, я просто губил то, что они сделали для меня.
Иннис — мой шанс остаться человеком. Не правителем, не демоном — человеком. Пусть не лучшим, пусть достаточно жестоким и подлым, но если бы я был другим — она бы уже умерла. Моралесы постарались бы.
Я знаю, что быть королевой — демонски сложно. Знаю, что ей придется тяжело.
Но она справится.
А я буду рядом. И всегда помогу.
* * *Лидарн навещает меня еще один раз.
— Ваше величество, я должен выразить вам свои соболезнования…
Я пожимаю плечами.
— Не буду лицемерить, я не любил Дариолу. Но и не желал ее смерти.
Рыцарь срезается. В его представлении, я сейчас должен напоказ горевать, а он так же, напоказ, утешать меня. А вместо этого — холодное равнодушие. И рыцарь срывается.
— Во всяком случае, у вас остается хорошее наследство.
— Мой сын, — обрываю я. — Это главное, что Дариола сделала для меня — и я ее не забуду.
И не прощу, но об этом храмовнику знать не обязательно.
— Ваше величество, вы собираетесь жить в Раденоре?
— Риолон тоже не останется без внимания. А вырастет мой сын…
— Вот о вашем наследнике я и хотел поговорить. Я знаю, что при дворе не осталось служителя.
— При котором дворе?
— При обоих.
Может, и не осталось. Крысиный король их хорошо проредил.
— И что?
— Мы хотели бы, чтобы наследник воспитывался в свете истинной веры. Поэтому у нас есть несколько кандидатур на роль духовного наставника малыша…
— Не рано ли? Ребенку еще и месяца нет!
— Истинная вера и благочестие прививаются с малолетства.
А еще фанатизм, религиозность, тупость и упертость. И вообще — пусти вас к ребенку, так потом и не узнаешь.
— Я подумаю над этим вопросом.
Храмовнику приходится довольствоваться этим обещанием. Зато…
— Я слушал, ваше величество, что вы также намерены укреплять межгосударственные связи…
— Лидарн, говорите уж прямо, что вам нужно? А то я вас не пойму, а вы потом обидитесь, что я специально что‑то не так сделал.
Лидарн хмурится.
— Ваше величество, мы хотели бы также просить вернуть нам законную десятину на территории Раденора.
— О, кстати! Надо ее и на риолонской территории запретить!
— Ваше величество!
Я пожимаю плечами.
— Лидарн, а что вы хотите? Я не забираю у храмов их собственность. А ведь число храмовников резко уменьшилось. Неужели вам не хватает?
— Храм надо возрождать.
— А вы его не там строите. Вы его на земле крепите, а надо бы в людских сердцах.
Лидарн вскидывает брови.
Неожиданно? А ты сейчас еще не то услышишь.
— Вы вот деньги требуете, а почему вы мне другого не скажете? Скольким вы помогли да хоть бы за последние десять дней? Скольких утешили, обогрели, поддержали в беде? Назовите имена? Да я сейчас же гонцов отправлю и за каждого все компенсирую до монетки! Нет? Молчите, Лидарн. Лучше молчите, потому что проверить несложно. Вы не туда идете — и это понимаете. Легко набрать новых холопов, легко обучить их бормотать молитвы, но вот сделать так, чтобы люди искренне верили? Протянуть руку так, чтобы те поняли — Храм искренне о них заботится? Под силу ли вам это?
