Принятие - Адель Хайд
А ещё мы с ним ездили смотреть новый дом, оба хотим купить его в столице, чтобы непременно можно пешком по набережной прогуливаться до Кремля.»
Написала Анна и про то, что рассказала батюшке про идею венчаться в Никольском новом храме, он сразу, конечно не ответил, но задумался.
Письмо от княжны Обуховой было крайне эмоциональным. Софья писала Ирэн, что все планы её поехать вслед за ними в Горное княжество поломались, потому как брат получил повышение и теперь никак не сможет её отвезти.
«…Ирэн Леонидовна, сами посудите, уедет Давид и женят его там на кавказской невесте, а я останусь старой девой слёзы лить. Очень прошу вас посодействуйте, чтобы брат меня с вами отпустил. Я знаю, он выглядит иногда недружелюбным, но, уверяю вас, он к вам прислушается, он вас уважает, он сам мне говорил, что «немыслимое это дело орден такой силы, женщине давать»
На этом моменте Ирэн стало весело. Она представила, как Обухов, скривив красивое породистое лицо, чванливо объясняет сестре, что женщина для ордена не походит, а Софья, видимо, просто не поняла, что брат её, наоборот, возмутился, что такой женщине как Ирэн дали такой замечательный орден.
Но Ирэн хотелось помочь Софье Обуховой. Нравилась ей эта «железная» феечка. Да и чувства, похоже, между Давидом и Софьей были настоящие.
Поэтому она сразу написала письмо князю Обухову, что, в случае если он надумает отправлять сестру в Горное княжество, то она, Ирэн, готова взять на себя ответственность за юную княжну.
Если решение примет, то пусть сообщит, Ирэн в этом случает подстроит даты поездки под приезд Софьи.
Посмотрела на написанное и решила, ещё уведомить княгиню Дадиани. Подумала, что, если бабушка Нино тоже даст «свои гарантии», то вместе им удастся убедить князя Обухова.
Читал письма и Якоб Морозов. Читал и мрачнел. Виделось ему в письмах не то, что было написано.
Первое письмо от Шувалова, как ответ на его запрос про Забела. Александр Григорьевич писал, что Забела неожиданно подал в отставку и укатил в неизвестном, но теперь-то, конечно, известном, направлении. Император очень зол на него, а ещё больше зол Виленский, который, когда узнал, что тот укатил в Никольский, то, говорят, что сломал чью-то трость. Кого-то из вредных старцев всё ещё пытающихся сопротивляться нововведениям в государственном совете.
«…кстати, Виленский просил тебя держать Забела подальше от Ирэн.»
Прочитав это, Морозов с горечью подумал, что у Виленского был шанс в столице, но он его упустил, теперь пусть не обижается. Забела Морозов к Ирэн точно не подпустит, ему соперник не нужен, но и Виленскому придётся посторониться.
Писал Шувалов также и о том, что вместо Забела привлёк к работе князя Обухова.
«…парень толковый, но вот сестрицу свою распустил. Пришла прямо в Кремль ко мне в кабинет с претензией: вы говорит, Александр Григорьевич, моему счастью нарочно жизни не даёте, я пострадала от террористов, а мне даже замуж выйти не дают.
Ты представляешь, Яша, прямо так и сказала мне в глаза, наглая девица. Стал выяснять, оказалось, что сговорена она за князя Дадиани и должен был Обухов её везти в Горное княжество. А я его, значит на службу взял и не отпускаю.
Прошу тебя, бога ради, уговори ты Ирэн Леонидовну дождаться и взять с собой бешеную девицу эту. А Обухова я на несколько дней отпущу чтобы он её в Никольский доставил.»
Морозов вскрыл ещё одно письмо. Это письмо он запросил у своего старого сослуживца, который вместе с Забела брал князя Мещерского.
«…Якоб Александрович, по вашему вопросу сообщаю, что в день, когда мы арестовывали князя Мещерского, никто не видел его дочь, кроме графа Забела, который и повёл её к сыну. После чего многие были отосланы сопровождать других арестованных, а Забела с двумя агентами остался, чтобы сопроводить женщину с ребёнком.
Всё остальное я уже знаю только по рассказам. О том, что начался пожар и никто не мог подойти к комнатам, пока они не прогорели. Долго искали помощь, чтобы потушить, потому что всех, кто мог помочь, увезли из особняка.
Граф Забела был сильно измазанный в саже, руки его были обожжены. Потушить удалось только спустя сутки, жилое крыло полностью выгорело, а комната, в которой находилась женщина с ребёнком, выгорела так, что вроде бы нашли останки, но было невозможно определить кто и сколько человек сгорели.»
Морозов сопоставил факты, всё-таки столько лет работы тайным агентом давали о себе знать. Нечисто что-то с Забела. Неужели он сжёг женщину с ребёнком, а сам не смог этого пережить, или он, наоборот, выкрал, но вот кого из них? Кого-то одного? Или обоих?
Но как он их вывез из столицы? Кто ему помогал?
Морозов решил снова поехать в дом наместника в уездный город, чтобы поговорить с Андреем.
Он же не слышал, что Лидия Артамоновна говорила Ирэн о том, кого встретил казачий разъезд, направляющимся на восток ранним утром прошлого дня.
Глава 46.
К Кулибину любоваться «железным конём» пошли на следующий же день, после памятного разговора в гостях у Лидии Артамоновны.
Конечно же Картузов тоже, потому как Иван Иванович, как и обещал, приехал рано, ещё до завтрака. И был радостно встречен Пелагеей и накормлен вместе со всем так, что было тяжело вылезать из-за стола.
Пока мужчины рассматривали необычный агрегат, Ирэн с Кулибиным уселись здесь же, за столом, в просторном помещении, который по просьбе Ирэн управляющий выделил Кулибину.
На столе изобретателя на первый взгляд был творческий беспорядок, но также было заметно, что для Ивана Петровича всё лежало именно на том месте, где и должно.
Ирэн помнила, что первые тракторы на угле, с паровыми двигателями не нашли широкого применения, потому что износ двигателя был очень быстрым из-за угольной пыли, но и принцип работы дизельного двигателя*, она не помнила.
В памяти
