Путевые заметки вольного мага - Мила Громова
— Я тебя не бросала, мама — я поняла, что мороки постепенно смешиваются в моей голове с реальностью. Стало казаться, что все, что я вижу — настоящее, а то, что происходило до этого — лишь плод моего воображения. Пришла жуткая и четкая убежденность, что вся моя жизнь все эти весны была лишь сном, далеким и блеклым. Зачем я здесь? Для чего?
— Я умерла из-за тебя — процедила мама — если бы ты не стала магом, наша жизнь была бы совершенно другой.
— О чем ты? — я неожиданно вспомнила, что эта фраза действительно была брошена мамой как-то вскользь, вскоре после того, как мои глаза загорелись, указывая на то, что во мне зарождается магический дар. Именно эти ее слова заставили меня уйти в себя до тех пор, пока в мою жизнь не пришел Айра.
"Если бы ты не стала магом, наша жизнь была бы совершенно другой'.
Почему я об этом напрочь забыла? Почему это воспоминание пришло ко мне только сейчас?
— Ты можешь все исправить — произнесла Серафима, появившаяся рядом с мамой. Первым порывом было броситься няне в объятья, как я делала тогда, в детстве, когда тянулась за любой доступной лаской, уже потеряв надежду получить ее от матери. Но я этот порыв погасила, осознавая, что то, что я вижу перед собой — ненастоящее. Хотя это понимание стиралось, заставляя сомневаться в собственном разуме, в своих решениях и своих планах, в своем «я».
— Как? — ответила я охрипшим голосом. Казалось, я погружаюсь в какой-то транс, теряю волю и трезвую оценку происходящего.
— Уйти с нами — произнесла мама и кивнула куда-то вниз.
Я пошарила рукой в темноте и наткнулась на какой-то предмет, который неожиданно порезал мне пальцы. Это… кинжал?
— Откажись от всего, что задумала, Рина. Пойдем с нами — снова голос отца.
— Ты слишком слабая, слишком хрупкая, ты не справишься — вторила мама.
— Ты ошиблась. Ты переоценила себя, детка — мягко увещевала Серафима.
— Так будет лучше для тебя, милая — голос мамы был полон такой теплоты, какую я не помню после смерти папы.
Смерти… смерти…
— Вы умерли — простонала я — вас нет. Вы ушли за грань.
— Ты тоже можешь уйти — произнес отец — просто возьми кинжал и сделай то, что нужно. Ты ничего не почувствуешь, Рина, просто заснешь, а проснешься там, где мы уже давно тебя ждем. Ты нужна нам, дочь.
— Вы… вы тоже мне нужны — я почувствовала слезы на щеках — я… я так по вам скучаю. Мне так одиноко без вас. Мне так жаль, что я…
— Ну же, остался всего один шаг — проговорила мама — давай, сделай это.
Будто не чувствуя собственного тела, я схватила кинжал и направила его в центр своей груди.
— Давай же — уговаривала Серафима — зачем тебе все это, Ринушка. Так будет для тебя лучше…
Кинжал коснулся рубашки и кольнул кожу. Я почувствовала теплую кровь, которая дорожкой текла по телу вниз.
Боль слегка отрезвила, заставляя понимать, что прямо сейчас я совершаю огромную ошибку. Одна часть меня хотела сделать то, о чем они меня просят, другая же сопротивлялась этому, подсказывая, что все это лишь морок, сон, лишь мои страхи, мои сомнения, мои тревоги, и моя боль, создавшая этот удивительно живой мираж.
— Я никуда не уйду — произнесла я четко, пытаясь ослабить руку, держащую кинжал. Только вот рука застыла, а лезвие все сильнее впивалось в мою грудь — я проживу долгую жизнь и обязательно встречусь с вами тогда, когда придет мое время. А выбрала свой путь и не изменю своего решения.
Было страшно. Страшно видеть, как фигуры родных, такие близкие, такие реальные, постепенно блекнут, мерцая в темноте.
Казалось, что меня выпили, иссушили изнутри. Не осталось ничего, только сосущая пустота, темная, страшная, бесконечная.
Я закрыла глаза, а когда открыла их снова, то ослепла от бьющего в лицо света магических светильников кабинета секретаря Ордена вольных магов.
Кинжала в моей руке уже не было. Как не было ни пещеры, ни мороков родных, ни страшных мыслей, которые почти заставили меня поступить так, как меня просили.
— Поздравляю, деса — сообщил мужчина, кладя в мою ладонь лечебный артефакт, который я сразу же приложила к ране на груди. Я понимала, что, наверное, пока не способна вылечить себя самостоятельно, поэтому с благодарностью кивнула мастеру Ильсену, стараясь украдкой смахнуть слезы с щек — похоже, вам пришлось несладко.
— Они хотели, чтобы я умерла — произнесла я тихо, до конца еще не веря в то, что все закончилось — если бы я сделала это, то я…
— Вы правы — кивнул мужчина, нахмурившись — хотя обычно до этого, конечно, не доходит. Очень редко испытание проходит именно так, как оно прошло у вас. «Пещера истины» открывает ваши страхи и сомнения, она оголяет вашу душу и все ваши тайны, которые, возможно, недоступны и вам самой. Предположу, что где-то в глубине вашей сущности вы жалеете, что… вы не там, где пещера предлагала вам оказаться. Но все же вы, деса, уверенно выбрали иной путь, поэтому это… — он указал на лежащий на столе значок Ордена — по праву принадлежит вам.
Взяв в руку значок, я поняла, что мне больше не страшно. Я не боюсь ни того, что уже было, ни того, что ждет меня впереди. «Пещера» надломила что-то во мне, отобрав часть моей души, но вернув кое-что другое: твердую уверенность, что, если бы мои родные были рядом, они бы обязательно меня поддержали. Даже мама, которая в глубине души продолжала меня любить, пусть и ни разу после смерти отца не сказала мне об этом.
"Если бы ты не стала магом, наша жизнь была бы совершенно другой'.
Что же тогда она имела в виду?
* * *
Мои спутники устали. Поэтому решено было дать им отдохнуть еще пару часов. Я понимала, что события последних дней были слишком насыщенными для всех нас, чтобы проводить эту ночь без хотя бы небольшого перерыва на сон, поэтому отправила Зару и Лаврика подремать, а сама уселась рядом с ездовыми, стараясь прислушиваться к каждому постороннему звуку.
Лес действительно казался мертвым. Не было слышно хлопанья крыльев ночных птиц, журчания воды, кваканья болотных лягушек или шелеста листвы. Ветер в этом месте вообще отсутствовал как явление, да и пахло здесь даже не сыростью, а именно гнилью, и еще немного гарью,
