Кристин Фихан - Темный принц
- Не печалься обо мне, Михаил, и прекрати брать на себя так много. Воспоминания полезная вещь. Когда я стану сильнее, я смогу вернуться к ним и изучить их, взглянуть на них с других углов, и возможно стану чувствовать себя намного уютнее с вещами, которые мы должны делать, чтобы защитить себя. - Какая-то нотка юмора слышалась во всем этом, а также хорошая доля скептицизма.
Рейвен взяла его за руку.
- Знаешь, любовь моя, ты не несешь ответственность за мое счастье, или за мое здоровье. Всякий раз у меня был выбор, с самой первой нашей встречи. Я выбрала тебя. Совершенно ясно, в своем сердце и в своих мыслях я выбрала тебя. Если бы мне вновь пришлось пережить все это, даже зная о том, через что мне придется пройти, я все равно выбрала бы тебя без колебаний.
Его улыбка могла растопить ее сердце. Обхватив ее лицо руками, Михаил наклонил голову, прикасаясь своим ртом к ее. Внезапный электрический разряд проскочил между ними. Во влажном прикосновении его рта Рейвен смогла почувствовать всю его любовь. Поднявшийся голод был резким и разъедающим. Звук жарко текущей крови, биение сердец, неожиданное бурное влечение буквально поглотили их обоих. И хотя его руки обвились вокруг нее, притягивая ближе к его твердому телу, его нежный рот нес несомненный аромат его сильной любви. Пальцы Михаила запутались в ее шелковистых волосах, словно он хотел навечно удержать ее рядом с собой.
Рейвен растворилась в нем, на краткий момент она почувствовала себя мягкотелой, гибкой, почувствовала себя сладостным теплом, согревающим его. Она отодвинулась первой. По его лицу можно было очень легко увидеть терзающий его голод, поскольку точно такой же голод поднимался и в ней. Ее тело требовало питания после перенесенного ею сурового испытания. Подняв длинные ресницы, она взглянула на его горячо любимые мужественные черты лица, на чувственный разрез его рта, на чувственное приглашение, теплящееся в его темном пристальном взгляде.
Рейвен поцеловала его горло, а ее руки взметнулись к пуговицам на его рубашке. Ее тело сжалось, пульсируя жаром и голодом. Ее рот прошелся по его коже. Она вдохнула его запах - дикую загадку ночи. Страстное желание внутри нее росло и распространялось подобно пожару. Ее язык попробовал на вкус его кожу, прошелся по линиям его мышц, и вернулся назад, чтобы погладить пульс, так сильно бившийся на его горле.
- Я люблю тебя, Михаил. - Эти слова были прошептаны прямо в его горло. Шепотом сирены. Шелком и светом горящей свечи. Они были атласными и горячими, насыщенно сексуальными.
Каждый мускул на его теле напрягся. Невыносимая потребность пронеслась по его телу, предвкушение. Она была удивительным чудом красоты, в котором сплелись человеческая хрупкость, храбрость и сострадание. Пальца Михаила в ее волосах сжались в кулак, притягивая ее голову к нему. Ее рот подобен шелковистому пламени, скользящему по его груди, все наращивая и наращивая тепло и огонь, пока все его сознание не оказалось охвачено красной дымкой голода.
- Это опасно, малышка. - Черный бархат соблазна скользил в расплавленной хрипоте его голоса.
- Я нуждаюсь в тебе. - Шепотом высказала она правду, и ее теплое дыхание согрело его плоские соски, творя интригующие вещи с его грудью. Она действительно нуждалась в нем. Его твердое тело, разгоряченное и дикое, прогоняло ощущение холодной земли, сомкнувшейся над ее головой. Ее тело нетерпеливо и многообещающе двигалось напротив его. Ее руки скользнули вниз, раздвинули края его рубашки и спустились еще ниже, чтобы найти молнию, где его плоть напряженно пыталась вырваться на свободу. Он с трудом ловил ртом воздух, резкий стон явного желания послужил ответом на ласковое поглаживание ее пальцев. - Мне необходимо ощутить в себе твое тело, Михаил, настоящее и живое. Я нуждаюсь в этом больше, чем во всем остальном. Дотронься до меня. Прикоснись ко мне везде. Я хочу ощутить тебя глубоко в себе.
Михаил стянул рубашку через голову и отбросил прочь. Его руки обхватили ее узкую грудную клетку, выгибая ее тело назад таким образом, чтобы он смог потереться своей темной от щетины челюстью об мягкую кремовою возвышенность ее груди. От этого жесткого прикосновения язычки пламени начали лизать ее нервные окончания. Его рот скользнул вверх и прошелся по ее губам. Его язык погладил изящную линию ее шеи в том месте, где бешено бился пульс, медленно с величайшей лаской прошелся по волнующей линии ее горла, прежде чем с преднамеренно мучительной медлительностью спуститься к ее соску. Она почувствовала прилив влажного тепла, раскаленную боль, когда его губы сомкнулись вокруг ее груди, огненно и эротично. Рейвен издала крик и откинула голову назад, выгибаясь навстречу ему, предлагая себя сильному потягиванию его горячего рта.
Без всякого предупреждения, монстр внутри него вырвался на свободу, собственнически взревел и сорвал ее отвратительные синие джинсы. Его зубы с легкими укусами прошлись по ее плоскому животу, когда он опустился на колени. Через тонкую ткань трусиков она почувствовала горячее исследование его языка - дикое, влажное, - от которого пропадало дыхание. Он отодвинул в сторону тонкий материал, нападая, поглаживая и лаская.
Рейвен издала еще один крик, радостно приветствуя неприрученного зверя в нем, приподнимаясь, чтобы встретить его эротическое нападение. И когда он сорвал трусики, она прижалась к его голодному раскаленному рту. Низкое рычание вырвалось из горла Михаила, громкий звук ничем неприкрытого обладания. Он упивался ее диким откликом на его нападение. Он нуждался в ничем не сдерживаемой, необузданной хватке ее кулаков в своих волосах, притягивающей его ближе к себе, в хриплом бессвязном крике вырывающемся из ее уязвимого горла. Ее тело сжалось, раскаленное добела тепло неистово требовало освобождения.
Рыча от наслаждения, его собственное тело запылало, иссушаясь и становясь невыносимо чувствительным, но он безжалостно удерживал ее на самом краю. Власть, бархатное тепло, их смешанные запахи омывали его, становясь частью его ненасытного желания. Он хотел, чтобы она поняла, что принадлежит ему, чтобы горела и нуждалась в нем, как он нуждается в ней.
Его собственное имя эхом отозвалось у него в голове ее мягкой невнятной мольбой, от звука которой его напряженное тело начало испытывать невыносимую боль. Власть обладания обострила его голод, подвела к краю его аппетит, как сексуальный, так и физический, который он едва мог контролировать, чтобы не поглотить ее полностью. Его тело требовало ее прикосновения - прикосновения шелковистого тепла ее рта, покусывания ее зубов на его чувствительной коже. Его кожа была такой горячей от невыносимого желания к ней.
