Ректор на выданье - Лидия Миленина
И проспит до тех пор, пока география мира не изменится, пока суша не придет на место моря, а море – на место суши. До этого еще миллионы лет. По крайней мере, мы будем на это надеяться.
– Будьте прокляты! Обма-а-анщики! – раздается стон потрясенного нашим поступком старого дракона. – Вы поплатитесь за это!
Он пикирует вниз, словно хочет броситься в море вслед за своим «питомцем». Но у самой воды разворачивается и несется прямо на нас.
– Деремся, – спокойно констатирует Бар. – Это было ожидаемо. Приготовьтесь.
Мы сломали игрушку старого дракона, и теперь это полубезумное, но очень опытное существо будет мстить нам. Мстить, пока мы не убьем его или он не убьет нас всех. У нас нет права жалеть его.
Бар первым выдохнул огонь ему навстречу…
Глава 40
Нам предстояла жаркая драка, я понимала, что просто не будет. Но в душе растекалось нечто невообразимое, огромное, как море.
Когда в подземелье у меня в голове лучиком мелькнула догадка, как следует поступить, я не верила до конца, что получится.
Ведь наш план висел на волоске. На волоске толщиной в слепую жажду мести Гендарата. Толщиной в его незрячесть, неспособность и нежелание верить, что кто-то может не использовать демона в своих целях, а просто уничтожить. Даже пойти на риск для своей жизни, чтобы совершить это.
Не верила и тогда, когда готовились. Казалось, в последний момент древний дракон догадается и пустит древний ужас разгуливать по континенту. Или он и вовсе все понимал заранее и теперь будет ехидно усмехаться, разрушая наши надежды.
Но чутье сработало правильно. Гендарат не учел того, что было очевидно мне: если демон окажется между двумя водными стенами, то их можно на него обрушить.
А может, оголтелый мститель просто не понимал всех возможностей Камня вод, не знал, что он может совершать любые манипуляции с водной стихией.
Невероятное, немыслимое облегчение и щемящая радость росли в нас. Я слышала, как смеется за спиной Родвер, как собранный клинком разум Бара тоже радуется и пышет победой.
И все же впереди было самое опасное для нас лично. Мы обманули Гендарата, провели, как ребенка. Теперь он готов умереть, но покарать нас. А мы все еще не знаем его истинных возможностей.
Древний дракон, видимо, понимал, что вблизи моря мы снова можем использовать Камень вод, например поднять огромную волну. Поэтому, уклонившись от пламени Бара, он начал подниматься выше, под облака.
Очевидно, что захочет атаковать нас оттуда. А еще очевидно, что он будет стремиться ранить и убить именно Бара. Ведь если погибнет дракон, на чьей шее мы с Родвером сидим, то и нам будет сложно выжить.
– Заходим слева, – произнес Бар у нас в голове. – Гайнорис, держите силовой и ментальный щиты. Я буду напрямую отражать его атаки и атаковать сам.
Да, Бар хоть что-то знает о сражениях драконов в поднебесье, подумалось мне. Да и то наверняка в его жизни прежде были лишь бои ради забавы, какие-нибудь драконьи турниры, а не схватки, победа в которых означает жизнь. А вот Гендарат владеет техникой воздушного боя в совершенстве. Убеждена в этом.
Мы стремительно поднимались выше, и вот уже на нас летит поток пламени Гендарата. Как когда-то, Родвер поднимает руку, и огонь мягко обтекает нас, остановленный силовым полем.
Я не умею сражаться. Это очевидно как никогда. Сижу на шее Бара и смотрю, как Родвер стоит рядом, воздев руки. Как изгибается Бар, чтобы спикировать в сторону древнего дракона…
«Сцепились два дракона в поднебесье…» – неожиданно пронеслась у меня в голове строчка невинной детской песенки. Как когда-то в плену лже-Колбина, когда я вспоминала сказку про принцессу и дракона. Смешно, неуместно…
Сцепились два дракона в поднебесье,
Один зеленый, а другой – бордо,
Летел их рев жестокой древней песней,
А победил из них двоих… никто!
Да нет же! Нам так нельзя, мы должны победить!
Я едва удерживалась на шее Бара, все мелькало. Взрывы пламени, силовые волны, молнии. Почти не могла отследить, понять происходящее за взмахами огромных крыльев и ревом драконов. Лишь изредка замечала, как разъяренная морда Гендарата оказывается ближе к нам, чтобы извергнуть очередную порцию пламени.
Иногда мне казалось, что все это происходит отдельно от меня. А я, как растерянный ребенок, сижу где-то на поле и смотрю на величественную опасную схватку со стороны.
И вдруг все замолчало и затихло. Я увидела, как пламя Бара охватило Гендарата, он явно с трудом стряхивал его… И не мог стряхнуть ни магией, ни физически.
Так и не переставая гореть, древний дракон беспорядочно захлопал крыльями, они сами собой сложились вдоль тела, и он камнем полетел вниз.
– Победа, это победа?! – попыталась я перекричать ветер и посмотрела вверх, в лицо Родвера. Потрепанный, со следами сажи ни лице, с всклокоченными волосами, он стоял ровно в том месте, где шея Бара переходила в тело, и казался древним величественным воином посреди битвы.
– Не знаю, любимая, – задумчиво сказал он, опуская простертую в небо ладонь.
И тут Гендарат, кажется, пришел в себе. Пламя на нем погасло. Сперва неловко, потом увереннее он взмахнул крыльями, выровнял курс, изогнул шею, чтобы посмотреть на нас. И словно бы в ужасе полетел над морем, подальше от берега.
Гендарат спасался бегством.
– За ним! – сказал Родвер, и Бар стремительно начал настигать беглеца.
«Удирает?! Ага!» – подумалось мне. Но догадка тут же наполнила паникой мое сердце.
– Это обманный маневр! Стойте! – закричала я.
Но было уже поздно.
Древний дракон вдруг развернулся так, чтобы быть на одной линии с нами. Он не изрыгнул пламя, не кинул в нас молнию. То, что он делал, я ощущала как собирающиеся, набухающие штормовые тучи, что должны разразиться бурей, сметающей все на своем пути.
Он готовил ментальный удар. Не чета тому, которым атаковал нас с Родвером когда-то.
Такой удар называют «удар смерти». Дракон – или другой сильный менталист – может вложить в ментальный удар почти всю свою силу, ослабеть или даже умереть при этом, но снести все ментальные щиты противника, превратить его разум в кисель.
– Полная защита! – яростно орет Бар у нас в головах, я ощущаю, как он напрягся из самой глубины своей души.
Родвер вздергивает меня на ноги, прижимает к себе, одну ладонь кладет мне на лоб, словно это может помочь. Я судорожно заглядываю
