Барбара Эрскин - Шепот в песках
Луиза поднялась на палубу, где ее ждал Хассан, который собирался переправить ее на берег на лодке.
– Я сказала Форрестерам, что буду рисовать реку при свете луны, – произнесла она спокойно. – Они больше не пытаются меня как-то останавливать, а Кастэрс, хочется верить, сейчас на «Лотосе», обсуждает с мистером Филдингом, который недавно приобрел фотокамеру, его увлечение фотографией, так что нам никто не будет мешать.
– Не забудь взять бакшиш для мальчишек. – Хассан улыбнулся. – Они отираются на берегу днем и ночью.
– И что, таким образом от них можно откупиться?
– Ну конечно. От них можно откупиться, – кивнул он.
Огромная луна стояла над водной гладью, откидывая на песок черные тени. Они медленно брели, наслаждаясь прелестью ночи. Вокруг них высились колонны храма, вдали виднелись холмы, дюны, а песок пустыни, который днем казался золотым, сейчас искрился серебром.
– Мы заберемся на стену, – прошептал Хассан. – Я тебя поведу.
Осторожно они поднялись по стертым ступеням, которые ночью были черны и сливались с темнотой. Иногда они словно исчезали, а потом вновь появлялись со светом луны. Здесь было гораздо прохладнее, чем внизу, и Луиза накинула на плечи шаль. С высоты они могли рассмотреть весь остров, у берегов которого бросили якорь три судна, издали казавшиеся игрушечными. К северу хорошо был виден остров, серебряный от лунного света, где были водопады с мощными потоками и порогами. К югу от них широкая, спокойно текущая река делала поворот и исчезала из поля зрения. Прямо под ними лежал огромный храм, молчаливый и загадочный; в глубине, между серебряными колоннами, царила кромешная тьма.
– Ты хочешь здесь порисовать, госпожа Луиза? – Шепот Хассана в полной тишине казался криком.
Она кивнула.
– Нам здесь ничто не угрожает, Хассан?
Он не был уверен, боится ли она Кастэрса или духов.
– Мы здесь в безопасности. Я распакую вещи. – Он стал развязывать узелок.
На реке было совершенно тихо. На «Ибисе» Форрестеры ушли уже в свою каюту. На «Лотосе» Филдинги и их гость, обессиленные попытками разобраться в сложностях фотокамеры, сидели на палубе, наслаждаясь шербетом, а Вениция? читала им вслух отрывки из последнего романа Джейн Остин.
Луиза рисовала очень долго, восхищенная окружающей ее красотой. Она застыла в изнеможении, а карандаш застыл в се руке. В нескольких ярдах от нее расположился Хассан, сидевший по-турецки. С тех пор как он вернулся, он стал более сдержанным. Более спокойным. Более задумчивым.
– О чем задумался, друг мой? – наконец произнесла она.
– Я смотрю на ночь. Я смотрю на тебя. – Он улыбнулся.
– А я на тебя. Вот, посмотри. – Она протянула ему альбом. Там был маленький рисунок, на котором был изображен он: задумчивый, красивый, глаза его улыбались.
– Ты оказываешь мне много чести, госпожа Луиза.
– Я рисую только правду. – Она наклонилась вперед. – Я сказала госпоже Августе, что мы переночуем в храме, если устанем от луны.
Он кивнул с серьезным видом.
– У меня есть подушки и покрывала. А утром ты можешь посмотреть на восход солнца.
– Мы будем смотреть вместе. – Она потянулась к Хассану и коснулась его руки – это было нежное прикосновение Он придвинулся к ней.
– Когда они прогнали меня, я думал, что у меня от горя разорвется сердце, – промолвил он наконец. – Ты – мое солнце, ты – моя луна, ты – звезды небес моих, госпожа Луиза.
Медленно он наклонился к ней и нежно поцеловал в губы. Она закрыла глаза. На нее нахлынула волна тепла и счастья которая помогла ей забыть обо всем на свете, кроме нежного красивого мужчины, который держал ее в объятиях.
– Храни нас, великая Исида, скрой от любопытных глаз, молю тебя. – Она шептала молитву, и голос ее уносился к звездам и луне.
А далеко внизу под ними лорд Кастэрс, попрощавшись с Филдингами в салоне их дахабеи, вышел на палубу и на мгновение остановился, пытаясь разглядеть сквозь пальмы, растущие на берегу реки, храм, который стоял на острове при свете луны в безмятежном спокойствии.
Они долго молчали. Тоби закрыл дневник и положил его на прикроватный столик.
– Значит, Луиза нашла в Египте свою любовь, – наконец сказал он. – Вы довольны? Ну, теперь-то вы можете отложить дневник, расслабиться и хоть немного развлечься. Здесь ничего не говорится о проклятии. Или о злых духах.
Она улыбнулась.
– Вы правы. Да, я отложу его на время.
– Поедете кататься на паруснике?
Она посмотрела на часы.
– Если мы не опоздали.
– Еще не поздно. – Он встал. – Одевайтесь, а я пойду узнаю, осталась ли для нас лодка, и попрошу Али или Ибрагима приготовить бутерброды. Не могу обещать персидских ковров и свиданий при луне, но то, что мы здорово проведем время, – это точно! – Он направился было к двери, как вдруг остановился. – Анна, извините за нескромный вопрос. Что это за кулон у вас на шее? Я его раньше у вас не видел.
Она быстро прикоснулась к кулону рукой.
– Это амулет. Он охраняет меня. – Она смущенно улыбнулась. – Это Око Гора.
Он кивнул.
– Отлично. Уверен, что он справляется со своей задачей. Увидимся через несколько минут.
Они встретились на палубе и обнаружили, что для них действительно оставили фелюгу. Другие туристы еще утром разобрали лодки и отправились на индивидуальные экскурсии.
Тоби помог Анне удобно расположиться в парусной лодке, а сам дважды возвращался на борт парохода: первый раз для того, чтобы забрать свой альбом для рисования, а второй – чтобы взять у Али еще пару баночек сока. Наконец и он уселся в лодке и дал гребцу команду отчаливать. Они медленно плыли к берегу, у которого живописные заросли тростника отражались на гладкой поверхности воды. Какое удовольствие было удобно сидеть на потертых подушках и смотреть на огромный треугольный парус с многочисленными темными заплатами, которые казались белыми на фоне ослепительно голубого неба. Наслаждаясь ощущением, которое она испытывала, Анна стала рыться в сумке в поисках фотоаппарата.
– Вы довольны? – Тоби смотрел, как она слегка откинулась назад, чтобы сфотографировать парус.
– Очень! Спасибо, что вытащили меня из каюты!
Он сидел, опершись о борт парусника, почти касаясь рукой ее плеча. Его дорожная сумка лежала на досках у его ног. Она заметила, что он сбросил туфли, и увидела, что ноги его были такие же загоревшие, как у их рулевого. Он улыбался.
– Вас нужно было спасать, а то бы совсем одичали.
– Ну как, сейчас я уже получше? – рассмеялась она.
– Вы на верном пути.
Подул легкий ветерок. Фелюга начала делать разворот, под носом лодки водная гладь покрылась рябью. Они наконец поймали ветер: парус сначала дернулся и тут же развернулся. На фоне ярко-голубого неба он был похож на белое крыло. Анна опять достала фотоаппарат. Ее внимание привлек лодочник, в непринужденной позе стоявший на носу лодки у мачты. Он смотрел куда-то на дальний берег, прикрыв ладонью глаза от солнца. Она заметила, что его профиль на фоне раскрытого паруса оказался прямо напротив храма, мимо которого они как раз проплывали. Лодочник был очень живописен: высоколобый, с красивыми миндалевидными глазами; у него были впалые щеки и очень мужественный подбородок. Анна направила на него фотоаппарат, размышляя, не будет ли он против того, чтобы она его сфотографировала, но он уже увидел, что она собирается сделать. Он расплылся в широкой улыбке и принял для нее позу, свесившись за борт и держась при этом одной рукой за мачту.
