Ева Никольская - Тайна подземелий
Все! Решено! Сплавлю ей Кешу насовсем, пусть друг друга развлекают, глядишь, малышка увлечется новой игрушкой — и Стортхэм наконец вздохнет спокойно, избавленный от объявленной год назад игры в «кошки-мышки».
Это случилось на моем девичнике. Сама не знаю, зачем повелась тогда на идею Тинары. Наверное, очень хотела веселого праздника а не очередной сходки двух противоборствующих группировок, как это было в прошлый раз. В попытке примирить амант с законными женами нордов, мы с Тиной капнули в кувшины с напитками слабо концентрированную настойку гильяна, сохранившуюся у сестренки еще из запасов тетки.
И план наш действительно сработал. Женщины слегка «поплыли», заметно подобрели и довольно быстро зарыли топор войны, предпочтя ему любимое для любой дамской компании обсуждение мужчин. И все было бы хорошо, если б мое белокурое чудовище не подлило гильяна и в свой сок тоже. Трезвая Тинара — это бесенок в юбке, а пьяная — сам дьявол во плоти! Да еще и с вилкой… которой девчонка стучала по столу, провозглашая тосты. За красавицу невесту, то есть за меня, за собравшихся подруг, то есть за всех остальных, и за ту, кто покажет этим меченым, кто в доме хозяйка, то есть за нее.
И дернул же лукавый Янину за язык, когда она на спор предложила моей расхрабрившейся сестренке укротить самого вредного норда в Стортхэме. Остановить бы мне тогда это дурацкое пари, но я ведь тоже пила вино с каплей гильяна, и мне, как и всем, было жутко весело и хотелось пошалить. Дошалились, идиотки! Наша пьяная «мышка» открыла охоту на «кота» в ту же ночь, и для начала, вспомнив детство, подкинула ему в постель скользких ящериц, которых мы, кстати, ловили всем коллективом под стенами дома-горы.
Вернее, подкинула их одна из вивьер, оказавшаяся на моем девичнике. Из чувства солидарности и из любви к звонким монетам она бы ему туда и крокодила положила, не моргнув. Результат: вместо жаркой ночи любви после мальчишника, Керр получил порцию холодных ящерок, ползающих по его обнаженному торсу, истошно вопящую шлюху, прикинувшуюся испуганной, и кучу сбежавшегося на крики народа, включая и пьяно хихикающих нас. О-о-о, как же мне было стыдно на утро!
А потом стало еще и страшно, потому что мерзкий сай вытряс-таки из вивьеры, кто стоял за устроенным представлением. И месть его Тинаре не заставила себя ждать. Он вынудил ее пойти учиться! Не вышивать крестиком, и не музицировать, как подабает благородной лэфе, а метать кинжалы, фехтовать и охотиться с луком. Правда, прежде чем дошло до всего этого, девчонке пришлось потеть на ежедневных тренировках под руководством своего ри. И Керр, в отличие от Йена, вовсе не жалел ученицу. А она, несмотря на мои просьбы бросить это все и извиниться перед нордом, продолжала заниматься и… устраивать ему разные мелкие пакости. Как, впрочем, и он ей.
Противостояние длилось где-то с полгода, Янина, как инициатор пари, принимала ставки, а я попеременно вела серьезные разговоры то с «котом», то с «мышкой». И последняя, в конце концов, сдалась. В смысле сдала экзамен нар-ученицы, и, благополучно помахав ручкой своему придирчивому наставнику, уехала с Грэм-рилем и его женой к эйдану Лэфандрии для улаживания мелких разногласий в деле поставки красных кристаллов в королевскую козну. Благодаря этому договору наша община получила особый статус и привилегии в обществе. И лэфы все меньше отворачивали носы от меченных, так как видели в них уже не только уродов, а еще и перспективных женихов, которым благоволит сам правитель.
Итак Тина уехала… Как она выразилась, чтобы посмотреть столицу. На деле же эта не по годам ушлая лэфа умудрилась найти себе воздыхателя, жаждущего ее руки, сердца и состояния, о чем и сообщила мне по возвращении. Я сказала мужу, он — Керр-саю… и, вопреки нашим предостережениям, начался второй раунд игры в «кошки-мышки».
Заместитель Грэм-риля припомнил моей сестричке всех разогнанных вивьер, часть которых она запугала, остальных подкупила, чтобы они перестали обслуживать одного конкретного норда, и сорвал ее намечающуюся свадьбу, используя те же методы. После этого мелкие пакости переросли в крупные, а Стортхэм стал зоной военных действий для двух идиотов. И ладно бы «мышка» так себя вела! Она ведь по сути еще ребенок, но «коту»-то уже под тридцать, а он все туда же!
Ребята из общины, которые раньше ухлестывали за Тинкой, теперь обходили ее по длинной дуге, опасаясь Керр-сая. Разве что Эйд опекал малышку по-прежнему, но он и относился к ней как брат к сестре. Даже похищение своего керса простил, наказав девчонку всего лишь недельным отлучением от керсарни. Приезжие же кавалеры, желавшие познакомиться с юной наследницей Ирсов, исчезали после первого же визита.
Когда Тинару это все достало, она при свидетелях заявила, что либо этот псих сам на ней женится, и она с чистой совестью превратит жизнь супруга в Итиров ад, либо просто его отравит и спляшет свадебный грильс[39] со своим избранником на Керровой могиле. И вот тогда-то уже всем стало не до шуток. На следующий день Грэм вызвал к себе обоих и под угрозой изгнания из Стортхэма запретил им открыто враждовать на территории нашего общего дома. В конечном итоге, конфликт вроде бы затих: Керр все больше пропадал на заданиях, Тинара возилась со своими котиками… а деньги со ставок пылились в сундуке Янины, ибо никто в этой идиотской игре так и не победил.
— Птица говор-р-рун хочет есть! — напомнил о себе не по размеру прожорливый Кеша.
— Ки-шахр назад кормила! — крикнула я ему, скидывая с плеч пеньюар. — До вечера потерпишь, проглот.
Платье в стиле ампир — с завышенной линией талии, проходящей сразу под грудью, как нельзя лучше скрывало уже заметный животик, почти теряющийся в складках тонкой ткани. Этот наряд я заказывала у той же портнихи, которая шила мне костюмы на свадьбу. И сегодняшний ее шедевр, как и год назад, был выполнен в черно-белой гамме с преобладанием первого. Лиф украшала серебристо-белая вышивка по краю глубокого выреза, который заканчивался рядом крошечных перламутровых пуговиц. В принципе платье имело фасон халата, но было настолько красивым, что у меня язык не поворачивался так его назвать.
Надев вниз длинную сорочку с высокими разрезами до бедер, я накинула сверху свой практически невесомый наряд и принялась аккуратно застегивать пуговки, мысленно предвкушая, как они разлетятся по комнате сегодня ночью. Почти как тогда… в день нашей свадьбы. По телу пробежала сладкая дрожь, ресницы опустились, а на губах расцвела отнюдь не невинная улыбка.
Никогда не забуду тот заветный день — последний в свадебной пятидневке лэфири. Белые стены храма на рассвете отливали золотисто-розовым. Огромный стеклянный купол, расположенный над главным залом, причудливо преломлял лучи восходящего светила, которые падали вниз разноцветным водопадом. И словно подсвечивали диковинные цветы, стоящие в напольных вазах. Народу было много. Гораздо больше, чем на праздновании помолвки в Стортхэме. Поглазеть на бракосочетание старшей дочки третьего риля Миригора явились и городская знать и простые жители. Но я никого не замечала. Все присутствующие казались мне безликой толпой, пестрой и шумной, а потому не особенно приятной.
