Юджиния Райли - Скажи мне «люблю»
— Думаю, нам следует спрятать его в безопасное место, Джефф. Я не хочу, чтобы он остановил, отменил или извлек тебя, словно кассету магнитофона.
— И не мечтай об этом! — Он в шутку погрозил ей пальцем и положил пульт на тумбочку, после чего начал целовать ее, расстегивая ей бюстгальтер.
— Джеффри, я тут подумала… — чуть слышно сказала она, пока он тихонько целовал ее грудь.
— О чем же? — сиплым голосом спросил ее Джефф.
Девушка погладила его мускулистую руку:
— Когда я была в ванной, то заметила, что у тебя там стоит эта штука под названием джакузи. Каждый раз, когда я пытаюсь воспользоваться ею, она стреляет в меня струйками воды.
Молодой человек хихикнул:
— И как я могу тебе помочь?
— Ну… может, ты покажешь мне, как она работает?
Ответом ей был продолжительный и страстный поцелуй.
33
— Попрошу вашего внимания!
Был ранний воскресный вечер. Мисси стояла посередине сарая для карет, рядом с ней с каменным от волнения лицом застыла Дульси. Трибуной для Мисси служил небольшой, покрытый царапинами и зарубками столик, на котором были разложены написанные ею предыдущим вечером плакаты.
Перед Мисси, в длинном проходе между двумя рядами транспортных средств, сидели на земляном полу почти все негры, принадлежащие семье Монтгомери. Пять десятков мужчин, женщин и детей, одетых в разноцветное хлопчатобумажное тряпье, напряженно слушали девушку. Уже то, что Мисси попросила их внимания, было чем-то необычайным. В сарае стояла такая тишина, что даже мышиный шорох показался бы всем топаньем быка.
После того как Мисси послала Дульси к хижинам негров с просьбой объявить о собрании, той пришлось еще несколько раз обходить все дома — рабы почему-то откровенно противились желанию девушки собрать их вместе. Но даже бурные споры с отцом не поколебали в Мисси решимости что-то предпринять по поводу действующего на плантации несправедливого института рабства. Она и так слишком долго проявляла терпимость ко взглядам Джона Монтгомери — настал час действовать.
Оглядев хмурые лица перед собой, девушка откашлялась и начала свою обдуманную заранее речь:
— Я пришла сюда, чтобы сообщить вам, что в вашей жизни настало время больших перемен.
Молчание.
— Я пришла, чтобы сказать вам, что институт рабства — это неправильно, а поскольку мой отец этого не понимает, то я намерена подсказать вам, как вы можете взять ситуацию в свои руки.
Снова молчание.
— Вы люди, но у вас нет никаких прав, — распаляясь, продолжала Мисси. — Вами повелевают, не обращая никакого внимания на ваши желания. Ваших детей не учат читать и писать, вам не дозволено покидать плантацию и даже жениться без разрешения моего отца. Вы терпели это недопустимое положение очень долго, но всякому злу приходит конец, пришел черед и этому.
Негры начали в испуге и смятении переглядываться. Поднялся седовласый старик.
— Так что вы предлагаете, хозяйка? — спросил он.
Мисси нервно покашляла:
— Я предлагаю вам протестовать против этой бесчеловечной системы, устраивать забастовки и демонстрации.
— Демонстрации? — переспросил старик, перекрывая пронесшийся по сараю испуганный шепот.
— Да. Вы должны отказываться выходить на работу и носить плакаты, которые я для вас приготовила. — Она кивнула Дульси, и та, поколебавшись, подняла один из плакатов.
— Вот! — торжественно произнесла Мисси. — Вы должны будете сделать еще много таких же.
— Хозяйка, но как мы можем делать такие плакаты, — терпеливо объяснял старый негр, — если большинство из нас не умеют писать и читать и даже не знают, что здесь написано?
— Я об этом не подумала, — пробормотала Мисси, ощущая себя полной дурой.
Негры молчали. Указав на плакат в руках Дульси, девушка сказала:
— Здесь написано «Свободу чернокожим!». — Она подняла другой плакат. — А здесь: «Рабство — это зло».
Рабы в ужасе смотрели на нее. Старый негр, который, по всей видимости, был у них за старшего, суровым голосом спросил ее:
— Хозяйка, вы понимаете, что за подстрекательство к бунту мае могут выпороть и даже бросить в тюрьму?
Мисси побледнела и торопливо отбросила плакаты:
— О Боже, я и не думала об этом…
— Черт возьми, Мисси, что здесь происходит? — прозвучал за ее спиной гневный мужской голос.
Замершие от страха негры увидели, как в сарай вбегает Джон Монтгомери. Вне себя от ярости, он пробрался между сидящими и подскочил к дочери.
— Что ты здесь затеяла? — тихо, но с явной угрозой в голосе произнес он, разглядывая плакаты и рабов.
Мисси смело посмотрела отцу в лицо:
— Я рассказывала этим человеческим существам, что у них есть определенные права.
— Какие еще права?
— Вот видишь?! — воскликнула она. — Из-за тебя у этих людей нет прав, но настало время им требовать того, что принадлежит им от рождения.
Стиснув зубы так, что скулы его побелели, Джон повернулся к неграм.
— Айзек, — неожиданно мягко обратился он к старому негру, — извините меня за выходку моей дочери. Вы все можете идти.
Рабы поднялись и быстро вышли из сарая, о чем-то тихо переговариваясь и покачивая головами.
Джон повернулся к Дульси:
— Ты тоже можешь идти.
— Да, хозяин, — ответила служанка, бросила плакат на стол и убежала.
Когда она скрылась за дверью, Джон наставил на Мисси указательный палец и раздраженно произнес:
— Дочь, я стал свидетелем постыдного, предательского поступка! Черт побери, неужели ты так и не научишься вести себя, как подобает молодой леди?
— Не надо опять талдычить о том, что мне следует делать, папа! — воскликнула Мисси и тяжело вздохнула. — Кроме того, я прекрасно понимаю, что вела себя сейчас как полная кретинка.
— Что? — недоуменно переспросил мужчина, но уже через секунду продолжил: — А понимаешь ли ты, что, подстрекая этих людей к неповиновению, ты подвергаешь их жизни серьезной опасности? Что ты играешь ими, словно куклами?
— Понимаю! А ты понимаешь, что и сам каждый день играешь их жизнями?
— Как ты сказала?! — теряя остатки терпения, воскликнул Джон. — Да ты…
— Что ж, хорошо, что мы коснулись самой сути проблемы! — подбоченившись, сказала Мисси. — Да, я, как абсолютная идиотка, считала, что рабы сами могут изменить положение вещей. Но ведь дело в том, что они не могут этого сделать лишь потому, что это ты поставил их в такое положение! Все зло здесь исходит от тебя! — разгорячившись, закончила девушка.
— Так я, по-твоему, злодей?! — выкрикнул Джон. — Я же сказал тебе, что хорошо обращаюсь со своими рабами…
