Ева Никольская - Достать василиска!
— Это как?
— Споем хором. Что-нибудь умиротворяющее.
— Предлагаешь колыбельную этому мутанту сбацать? — уточнила я, покосившись на подругу.
— А вдруг оценит? Смотри, как она о своих детках печется.
— Она?
— Ну или он.
— Не-э-эт, — протянула мавка, — Оно не о детках, а о боевых единицах плевательного отряда хлопочет. Вон как пичкает их жратвой, гадость розовохвостая!
— И что тогда делать? — высказала общую мысль ведьмочка, при этом посмотрев на Симу. Мы с Евой тоже повернулись к призраку.
— А я что? Я вообще-то крыс боюсь! — воскликнула та.
— Ты же мертвая, — заметила мавка. — Тебе слюна этого мутанта не повредит.
— Это не отменяет прижизненных страхов. Они, знаешь ли, иррациональны, — сложила на груди полупрозрачные руки девушка-привидение. — К тому же я вас сюда не звала. Сами пришли, вы и разбирайтесь с этим, этой… со всеми ними! — кивнув на подрастающую семейку грызунов, заявила Сима.
— Как это — не звала? А кто вопил: «Спасите, помогите, убивают»?
— Так я спасателей звала, а не трех пьяных ведьм, которых впору самих спасать.
— Я трезвая, — вставила свое веское слово мавка. — И я не ведьма.
— А я пьяная! — хлопнув себя по груди рукой, с гордостью сообщила Катарина. — И щас с-с-спою. Хуже, один черт, уже не будет.
— А если они и от песен тоже размножаются? Или растут? — выдвинула предположение белоглазая. — Как от воды или боевых чар, которыми мы их пытались прибить.
— Нейтрализовать, — проворчала ведьмочка, растеряв весь свой запал.
— От многообразия синонимов суть действия не меняется, — философски заметила белоглазая зануда. — Кстати, о главном. Раз уж мы все-таки вломились в заколоченную комнату, куда, заметьте, я заходить не рекомендовала, может, нам кое-кто поведает, за что ее тут заперли? — И она выразительно так посмотрела мерцающими в полумраке глазищами на сидящего рядом с Катариной призрака.
Привидение, видимо, почувствовало себя неуютно и в попытке спрятаться от излишнего внимания поближе придвинулось к ведьмочке. Тут и шарахнуло. Вспышка, молния, грохот… Мы все чуть со шкафа, как груши с дерева, не попадали в теплые объятия крысомонстра и подрастающего поколения его верных последователей. В этот самый момент дверь слетела с петель, едва не прибив испуганно запищавших крысят, а на пороге комнаты появилась темная фигура. И тут же, как по команде, дружный выводок грызунов во главе с мутантом папомамой рванул на визитера, да так и рассыпался на бегу, обратившись в статуэтки.
— Это что же получается, от нашей магии они росли и размножались, а от его чар — закаменели?
— Скажи спасибо, что любовью не прониклись и не полезли к нему с поцелуями, — пробормотала Катарина, виновато поглядывая на забившуюся в угол Симу, хвост которой дымился (или туманился, если так можно сказать), а призрачные волосы стояли дыбом, делая девичью голову похожей на одуванчик. К общей картине можно было добавить дергающийся глаз, странно кривящийся рот и ритмичное постукивание призрачных пальцев по плечам, за которые она себя обнимала.
— А были варианты… Ой, так это Сальдозар! — наконец дошло до Евлампии.
— Здрас-с-сте, — обняв одной рукой соседку, прошептала я и направила магические огоньки к надевающему очки гостю, чтобы получше его рассмотреть. А то много здесь что-то василисков развелось. Вдруг какой-нибудь неучтенный явился?
— Что тут происходит?!
От громогласного голоса ректора я вжала голову в плечи, подруга сильнее прижалась ко мне, Сима благополучно растаяла в воздухе, а не потерявшая самообладания (но явно посеявшая страх) мавка будничным голосом сообщила:
— Девичьи посиделки у нас, господин Камински.
— На шкафу? — спросил Катькин жених, вокруг которого кружили магические светлячки, освещая мужчину.
— Высоко сидим, далеко глядим… Обзор в смысле отсюда хороший, — поддержала я задумавшуюся над ответом Еву.
И тут же с досадой помянула черта, хотя в комнату, вертя в руках оторванную доску, вошел вовсе не он, а Ежи Вацлович, чью лысину сложно было не признать даже при тусклом свете. И ладно бы один приперся, так нет же! Следом за ним ввалились чешуйчатая мымра и сильф, вокруг ладони которого сияло белое зарево боевого заклинания. Куратор тем временем поднял с пола окаменевшего грызуна и начал его рассматривать.
— Осторожно! — крикнула Катарина и более спокойно добавила, когда блондин вскинул голову, чтобы взглянуть на нее: — У этого чудища слюна ядовитая.
Мужчина медленно кивнул и протянул застывшую в прыжке крысу подошедшему ректору. Тот тоже повертел ее в руках, изучая, потом кинул назад, уверенный, что поймает кто-то из его спутников. Счастливой обладательницей трофея оказалась Ехтиндра, которая прижала фигурку — хотя скорее уж фигурищу — к своей плоской груди и ласково проговорила:
— У-у-у, ты, мой сладенький, будешь звездой моей коллекции, поселю тебя в аквариуме под крышкой.
— В аквариуме он начнет размножаться, — просветила ее Ева. — Проверено. Водой.
— Значит, в террариуме, — сказала чешуйчатая целительница. — Вы там как, девочки? Помощь не нужна?
Мы пожали плечами, переглядываясь друг с другом.
— Нет, им помощь не нужна, — покачал лысой головой Ежи Вацлович и поддел носком ботинка ленту, оставшуюся от подарочной упаковки. — Это от них впору спасать академию. — Мы дружно вздохнули. — Я вот думал, как всех участников сегодняшних безобразий наказать, включая тебя, Страхова. — Он поднял шелковый лоскут и принялся вертеть его в руках, глядя на меня прищуренными желтыми глазами, сейчас очень похожими на кошачьи. — А сейчас озарило.
Я напряглась. Ехтиндра с сильфом, собиравшим до этого момента урожай из каменных крысят, тоже как-то странно замерли. Катя меня обняла, давая понять, что не бросит, а мавка сладко зевнула, прикрыв рот ладошкой.
— Что? — спросила она недоуменно, когда все взгляды скрестились на ней. — Ночь, между прочим. Я, в отличие от некоторых, трезвая и спать хочу!
Даже мне в этот момент захотелось ее прибить, но у нашего ректора выдержка оказалась железная, не одним выпуском сумасбродных студентов закаленная. Да что там! Ёжик был натренирован работой с моей обожаемой бабушкой. Что ему какая-то малявка, изволившая скучать в момент торжественного оглашения приговора.
— Так что вы насчет меня решили? — напомнила я, подумав, что перед смертью не надышишься. — Отчисляете?
— Нет. — Губы ректора растянулись в предвкушающей улыбке, отчего его лицо стало каким-то хитрым, что ли. А еще у меня снова проскользнула ассоциация с котом вместо ежика. — Я тебя перевожу.
