Юлия Фирсанова - Божественное безумие
На назначение Ноута Всадником Тенью воитель отреагировал философски, дескать, неприметный брат хорошо соответствует заявленной должности, и передал карту Элии. Та развернула ее лицом к братьям, показывая разом всем, и послала дальше по кругу. В общем и целом особого удивления находка не вызвала, боги уже начали привыкать к изображениям родичей на картах из Пророчества о Джокерах. Одним больше, одним меньше – не суть важно. Нет, конечно, малость обидно, что Ноут в когорту избранных попал, а кое-кто другой нет, так ведь сколько этих карт еще не найдено, глядишь, и для других местечко отыщется.
– Ноут, поздравляю! Высокая честь! – озвучил общую мысль Мелиор.
Ноут в ответ скромно склонил голову. Совет пошел дальше.
А вот вторая карта вырвала у стоика Нрэна невольный возглас удивления:
– Отец?!
Пальцы вцепились в пластину с такой силой, что Элии даже пришлось несколько раз дернуть карту, чтобы бог вышел из ступора и перестал ее удерживать. Выцарапать из стальных тисков воителя то, что он отдавать не желал, было столь же реально, как вздохом потушить солнце.
Новую карту богиня продемонстрировала собранию. Эйран тонко улыбнулся, получив обоснованное научно-магическое подтверждение необъяснимому прежде факту: как сестра смогла найти и привести в Лоуленд Жнеца. Всадник Жнец не способен отказать в помощи Ферзю Координатору!
То, что их старший родственник страшный и ужасный Жнец, боги за несколько дней успели осознать и привыкнуть к этому, поэтому свеженькая весть о принадлежности Моувэлля к Колоде Джокеров легла на «старые дрожжи» закономерно и гармонично. Где одна небывальщина, там и другая, зачем психовать-то?
– Элия, один вопрос! – поднял палец неугомонный Рик, ерзая в кресле. Даже угрозы Нрэна не могли приструнить его надолго. – А чего дядю на собрание не позвали, коль он тоже причастен? Или Слугам Творца с нами, козявками, якшаться не с руки?
– Кто тебе сказал, что не позвали? – выгнула бровь принцесса, рыжий икнул и выпучил глаза.
– И чего? Он отказался? – брякнул Кэлберт, нахмурив соболиные брови.
– Я согласился, – донеслось сверху, и с балкона спустилась зловещая фигура, кутающаяся в черно-серый, словно живой, плащ.
Свободное кресло отыскалось удивительно быстро, а может, кто-то из младших родственников уступил Жнецу свое – не из великого уважения, больше от нетерпения и желания поскорей обсудить сногсшибательные новости.
– За это надо выпить! – объявил Клайд и со своей обычной бесцеремонностью всунул в руку Моувэлля бокал.
Жнец машинально принял и пригубил.
Он даже после приглашения племянницы и ее короткого рассказа о пророчествах жрицы, картах безумного рисовальщика Либастьяна и Колоде Джокеров не мог до конца поверить открывшимся перспективам. Нет, речь шла не о безумной гордости, дарованной предназначением, или о непосредственном участии в Высшем Промысле Творца. Этого добра Моувэлль успел нахлебаться по горло. Куда больше официально признанного мертвым принца волновало иное: возможность возвращения в семью, шанс снова обрести родных и общаться с ними, не опасаясь пробуждения смертоносных инстинктов Служителя Равновесия.
Кажется, его надежды начали сбываться. Удивительные родственники не проявляли и сотой доли инстинктивного страха или благоговения, положенного любому, чей путь пересекся со Жнецом. Он слышал, как они общаются друг с другом, и стиль этого общения ничуть не изменился, когда он присоединился к компании.
– Дядюшка, тут нам Элия говорила, что у тебя на почве любви к родичам может возникнуть бзик с переходом в детоубийство, – беспечно начал Рик. – Так теперь, когда ты по иному ведомству тоже проходишь, нам не надо трястись от страха?
– Вижу, как ты трясешься, – беззлобно хмыкнул Моувэлль.
– Так я ж не твой сынок, – резонно напомнил рыжий и широко ухмыльнулся, салютуя дяде бокалом. – При жизни ты ко мне ни обниматься, ни целоваться не лез, зато подзатыльники давал, бывало. Или, – Рик сделал вид, что встревожился, – их тоже можно трактовать как проявление крепкой родственной любви?
Братья расхохотались, улыбнулся и Жнец, отвечая:
– Воля Творца для меня, как Карты Колоды, сильнее любых инстинктов Служителя Равновесия. Я больше не чувствую запрета на общение с родственниками, конечно, это не значит, что вернусь в Лоуленд, но видеться с вами, знающими о Колоде, могу без опаски.
– Здорово! – выразил свое мнение Кэлер. Бесконечно любивший и уважавший Лимбера бог серьезно жалел кузенов, лишившихся поддержки отца.
– Родительским словом и Мечом Жнеца можно воспитать лучше, чем просто родительским словом, – мрачновато пошутил Моувэлль, почти провоцируя детей на приступ ужаса, но, к его удивлению, эти охламоны только расхохотались. Они не боялись, ничуть не боялись его! Невыразимое облегчение затопило душу отверженного принца, он глубоко вздохнул и протер глаза, делая вид, что вынимает соринки. Чего-то пыли в библиотеке у Элии многовато развелось.
– Значит, будем вместе искать карты, – довольно потер ладони Джей, жмурясь от открывающихся перспектив. Ведь настоящий Жнец может сунуться в такие места, куда иным богам путь заказан.
– Не утолите наш интерес, касающийся шкатулки из Бартиндара, дядюшка? – вежливо попросил Энтиор, напоминая о нерешенном вопросе.
– Я нашел ее в одном из забытых храмов на алтаре разрушающегося мира, где исполнял миссию Жнеца, – коротко ответил Моувэлль, взял паузу на размышления и все-таки добавил: – Я не открывал шкатулку, лишь понял, что должен с ней сделать, так как обычно чувствую Волю Творца. Я не свободен в своих делах и поступках, не знаю, будет ли от меня толк в поиске карт из Колоды безумца, но если случится встретить нечто подобное во время скитаний, передам карту вам. Так надлежит.
– Значит, аккуратно продолжаем поиски? – тихо уточнил Тэодер, желая проверить расстановку приоритетов, сделанную на прошлом Семейном Совете.
– Почему аккуратно? – громко возмутился Элегор, тише воды ниже травы просидевший все время повторного включения в семью Жнеца Моувэлля, ибо иногда инстинкты самосохранения срабатывали и у сумасшедшего Лиенского. Особенно если дело касалось возможности поучаствовать в авантюре, а не быть зверски выброшенным за борт самого интересного во Вселенной приключения. Теперь-то, когда на их стороне оказался Жнец, можно было шуровать по мирам и сильнее!
Все чокнутые принцы почему-то посмотрели на Элию, будто ждали ее решения. Герцог хотел было снова возмутиться, потом вспомнил о месте принцессы в Колоде, и понимание осенило его благим крылом. Боги инстинктивно чувствовали старшую из карт – Джокера – и признавали вескость суждений богини, признавали, даже если прикрывались оправданием: «Элия собирала Семейный Совет, и вообще, она богиня логики, поэтому есть резон послушать, что скажет, а потом уже дискутировать». В прошлый раз принцесса говорила об аккуратности, но возможно, теперь логика подскажет другой путь.
