Три жизни Тани (СИ) - Елисеева Валентина

Боевой оскал Чёрного был похож на снисходительную усмешку, и собаки, видимо, так его и воспринимали, заходясь в возмущенном истерическом лае, но пока не решаясь сделать первый прыжок на рослого чёрного зверя. Он наводил ужас на борзых и волкодавов, которые хоть и готовы были растерзать его на кусочки, но... не готовы были напасть на него первыми. Нет, нет, они обязательно набросятся на него, но... немного погодя. Черного пса они, само собой, не боятся: ни его мощных лап, ни медвежьих челюстей, ни его уверенности в том, что он точно умрёт не один, а заберёт с собой многих из них. Да, они не боятся, но ещё немного полают, чтобы подбодрить себя.

Подобные ситуации не были редкостью на псовой охоте, поэтому в любой своре имелись стартеры. Представители абсолютно отважных пород собак, у которых напрочь отсутствовало чувство страха. Два стартера не стали тратить времени на лай - они протолкались мимо беснующихся волкодавов и ринулись на Чёрного, целясь прямо ему в глотку.

Неожиданно для псов Чёрный встал на задние лапы и смачными шлепками двух мощных передних лап сбил стартеров на подлёте.

- Шмяк! Шмяк! - разнесли динамики над примолкшими зрителями и поперхнувшимися лаем собаками, которые не ожидали от пса такого медвежьего приёма боя.

Одному стартеру сильный удар пришёлся прямо в теменную кость. Собака рухнула по песок и застыла. Второй стартер получил скользящий удар по оскаленной пасти и отлетел на несколько шагов, но его наскока оказалось достаточно, чтобы пробудить смелость в борзых и волкодавах.

Свора бросилась всем скопом и Чёрный заскакал из стороны в сторону, щёлкая своими медвежьими челюстями. Он не выл, не лаял, не рычал, а среди нападающих раздался не один болезненный вопль, не одна собака осталась лежать на песке, истекая кровью.

Волна нападающих схлынула, Чёрный оказался в центре полукольца с оградой за спиной, по-прежнему прочно стоящий на лапах, неукротимый и насмешливый, невзирая на струйки крови, стекающие с его боков на белый песок. Его противников, сумевших подняться на лапы, осталось пять.

Свора вновь заметалась вокруг Чёрного с истошным лаем, ожидая, когда оставшийся в живых стартер придёт в себя для нового броска. Стартер не подвёл и бросился на противника, поведя за собой всю свору. Собаки смешались. Таня силилась разглядеть, что происходит в том клубке, что метался по арене. В бока Чёрного впились борзые, волкодавы подбирались к глотке, стартер висел на спине, вцепившись клыками в загривок Чёрного, но лучшего бойца клуба рано было списывать со счетов.

Он ринулся на волкодава, что стоял ближе всего к морде, и разорвал ему горло зубами, так что фонтаном хлынула кровь. Он рвал, терзал и уничтожал своих соперников, будто не обращая внимания на ответные укусы. Мощным рывком совершив гигантский прыжок, Чёрный вырвался из окружения и опрокинулся на спину, всем своим весом придавив вцепившегося в холку стартера и выбив из него дух. Собаки не успели подскочить к нему, как он вновь был на ногах, одним метким ударом лапы добив поверженного стартера.

Собственно, на этом бой закончился, началось бесцельное метание трёх оставшихся псов вокруг грозно ощетинившегося Чёрного. Чёрный никуда не бежал, ни на кого не наскакивал, он просто встречал оскаленной мордой каждого, кто подбирался ближе, чем на метр, и этого оказывалось достаточно: волкодавы и борзая боялись нападать на него, а стартеров для подогрева их смелости уже не имелось. Чёрный поступил разумно, что вначале вывел из строя именно этих бесстрашных псов. Однако бой и Чёрному дался нелегко: его короткую плюшевую шкуру покрывали многочисленные рваные раны, ярко отсвечивающие алым в свете прожекторов, он тяжело дышал и еле заметно припадал на заднюю левую лапу.

Таня сдерживала внутри все крики и вопли - опасалась, что их вновь усилят динамики и отвлекут Чёрного от схватки. Она стояла абсолютно тихо, не шевеля ни единой шерстинкой, и только в её распахнувшихся глазах можно было разглядеть бурление чувств.

Но кому интересно было его разглядывать? Все зрители начинали злиться на трусливых псов, шум и крики в толпе нарастали.

- Давай команду магам, - тихонько посоветовал Кравен своему боссу.

Маги всегда дежурили рядом с ареной на тот случай, если вдруг не удастся раззадорить собак на бой обычными средствами. У магов наготове было специальное зелье на магической основе, которое в случае необходимости распылялось в воздухе, и любой пёс вмиг превращался в неустрашимого, кровожадного зверя.

- На Чёрного магия не подействует, сам знаешь, так что мы дадим огромное преимущество чужим псам, - проворчал Мафин.

- А если не дадим, то будем иметь море крайне недовольных клиентов, - предупредил Кравен и Мафин дал отмашку магам.

С удесятерённой силой и яростью набросилась сильно обмельчавшая свора на Чёрного. Зрители восторженно выли, клубок из четырёх собак вьюном крутился по арене. От этого клубка постепенно отпадали отдельные элементы. Первой отвалилась борзая, заставив Таню вздрогнуть и в смертельном страхе вглядеться в тело, что на последнем издыхании дёргалось в стороне от дерущихся.

Воздействие магией в одном моменте помогло Чёрному: псы впали в такую

неконтролируемую ярость, что полосовали зубами и друг друга тоже, облегчая задачу своему главному сопернику. Улучив благоприятный момент, Чёрный вывалился из клубка и со стороны наблюдал за тем, как один волкодав насмерть задирает другого. Не успел победитель вскинуть вверх морду и торжествующе взвыть, как на него наскочил Чёрный. Псы едва соприкоснулись, но Чёрный отпрыгнул, а последний из своры свалился на арену с разорванным горлом.

Бой закончился победой Чёрного.

Публика ликовала. Даже те, кто крупно проиграл на ставках. Победителя, обессилено растянувшегося на песке, унесли к ветеринарам, чтобы те зашили многочисленные раны на его теле. Кравен скрипел зубами - он не привык проигрывать и сильно жалел, что поставил на победу своры, а Мафин сиял, как золотая монетка, - он поставил на своего бойца.

- Ух, какую цену мы за его щенков заломим! - приговаривал Мафин.

Как только ветеринары сделали всё, что могли, владелец клуба приказал:

- Тащите Чёрного в вольер, полюбуемся, как «дама сердца» встретит победителя.

Шоу продолжилось. Разгорячённая толпа с улюлюканьем смотрела, как рыжая колхи с тоскливым воем бросается к внесённому в вольер псу, как с рёвом нападает на Кравена, следящего за доставкой героя схватки. Как отлетает прочь, отбитая энергетической плетью, а потом, оставшись в клетке наедине с Чёрным, с тихим несчастным плачем зализывает его раны и тащит к нему миску с водой. Вид чужого горя - тоже прекрасное зрелище.

Свет над вольером погасили, когда посетителям клуба надоело смотреть на то, как рыжая собака собственным языком методично обрабатывает те небольшие раны, что не удостоились внимания врачей.

- Он встанет на лапы? - поинтересовался Мафин у ветеринаров.

- Один бы точно сдох, а колхи может его и выходить, - услышал он неожиданный ответ.

- Колхи? Вы уверовали в силу любви? - расхохотался Мафин.

- Кто его знает, в чём там секрет, - уклончиво ответили ветеринары, - но он-то её выходил.

В кабинет бригадира Хвара без стука влетела Амели.

- То, что мы сосредоточились лишь на двух десятках миров, дало свои плоды. Всплыла зацепка! - с порога объявила она и перекинула на кабинетный монитор изображение помятой золотой цепи, составленной из широких плоских пластинок, с пустыми зевами на месте выдернутых камней.

Хвар увеличил изображение, покрутил его в трехмерном пространстве и заметил знакомый символ в центре оправы: эмблему правящего дома мира Маэль.

- Ошейник колхи! - ахнул Хвар.

- Абсолютно верно.

- Это точно остатки того самого ошейника?

- Я сравнила с имеющимися фотографиями, в том числе сделанными мной самой, и авторитетно заявляю: это ошейник Мии. Я узнавала: ошейник был сделан по особому заказу Люкиэля в единичном экземпляре, аналогов нет. Эмблема и схема расположения камней подтверждают мой вывод. Самоцветы нигде не всплыли, но камни трудно выделить среди множества других, а вот оправа приметная, я сразу на неё понадеялась.