Женитьба дядюшки Жиля (СИ) - Кальк Салма

А потом Шарлю нужно было отправляться в Фаро – там отличная школа, и возможно, Шарлотте тоже нужно туда, но родители сказали – через год, не раньше. А пока…

- Шарлотта, ты разрешишь звать тебя по магической связи? – спросил Шарль при расставании.

- Конечно, зеркало нам в помощь, как говорит наша Анжелика, - ответила она. – Я буду ждать! А если ты долго не позовёшь – буду звать тебя сама, ясно?

- Зови, когда захочешь. Удержать стихию непросто, но когда она приходит сама – убегать и прятаться поздно! Я всегда буду рад говорить с тобой. И не только говорить, подмигнул он напоследок.

Двенадцать лет спустя.

Визит его величества Людовика Рокелорского в Паризию был обставлен очень торжественно и пышно. Мари сопровождала её величество Маргариту, и вместе с ней разместилась в отведённых им покоях королевского дворца. Впрочем, королева на следующий же день сказала – ступай, навести своих.

Служба Мари не была слишком уж обременительной. Покровительница отпускала её и погостить к многочисленной родне, и даже предлагала отправиться на учёбу в любую магическую школу, но Мари не хотелось ни в Фаро, где неплохо себя чувствовали сестрицы Аделин и Шарлотта, ни куда-нибудь ещё, в более далёкие края. Она опять устроилась, не как все – сидела себе в Рокелоре, и связывалась с преподавателями по большому настольному зеркалу. Она занималась с его высокопреосвященством Лионелем – потому что среди подвластных ей сил была ментальная магия, с магом её величества Екатерины, матушки королевы Маргариты, мэтром Рене – замечательным артефактором, и с его милостью Дамиано Велассио – он рассказывал о всяких хитрых штуках на стыке ментальной магии и разного другого. Время от времени, конечно, приходилось встречаться лично – если что-то не выходило, или наоборот – показывать, что получается. Но – не слишком часто.

А когда Мари бывала дома, то с удовольствием тренировала свои невеликие стихийные силы с дядюшкой Жилем. Она не была так одарена в этой области, как Шарлотта или Аделин, но – кое-что могла и умела. И если можно было чего-то добиться старательностью, терпением и упорством – то Мари этого добивалась, рано или поздно.

А отдыхала она за рукоделием – как матушка. И даже занималась с юной принцессой Катрин, дочерью королевы Маргариты – той достались свыше отлично приложенные руки и задатки артефактора.

Жизнь была хороша. Точнее, была бы хороша, если бы её величество не стремилась, как она говорила, сделать её счастливой, а для того – представляла Мари самых разных молодых людей из достойных семейств Франкии, также из мест по обе стороны Рокелорских гор, и даже с берегов Срединного моря. Но Мари никто не нравился – все они не были достаточно серьёзны. И в свои восемнадцать лет она ещё не была просватана – в отличие от сестёр.

Аделин по окончанию курса в Фаро собиралась замуж за принца из Ниаллы – как-то там у них сложилось едва ли не с одной встречи, Мари вообще не представляла себе, как такое возможно.

Даже Шарлотта недавно заключила помолвку – с сыном барона Лакура, придворного мага королевы Маргариты, вместе по горам бегали, когда сестра приезжала погостить. Правда, свадьба тоже откладывалась до того момента, как невеста окончит своё обучение.

О нет, к Мари сватались. Дочь принца из Роганов, пусть даже и приёмная – это неплохое приданое и обширные связи её семьи. Плюс магические способности. Но – все эти женихи не проявляли никакого интереса лично к ней, и Мари смотрела, слушала – и отказывала. А матушка с дядюшкой Жилем её не неволили. Так и говорили – не хочешь – не торопись. Ещё захочешь.

Поэтому Мари прибыла ко двору его величества Генриха Франкийского совершенно спокойно – всех видных здешних женихов она знала давно, многих – с детства, и со всеми уже успела объясниться.

Она шла дворцовым коридором к одному из выходов в конюшню. Безусловно, даме её статуса не следует ходить в одиночку, но – иногда можно. Если очень торопишься.

Вот она и доторопилась – врезалась с ходу в кого-то, кто всё равно что вывалился на неё из бокового коридора. Да-да, вывалился – на полном скаку врезался, сбил с ног, и они вместе повалились на пол.

Мари подобрала юбки и подскочила на ноги – ещё не хватало, лежать на полу рядом неизвестно с кем! Тем более, следом за неизвестным со смехом выскочила Изабель де Лок – племянница его высокопреосвященства Лионеля.

- Мари, дорогая, как я рада тебя видеть! Ты приехала вместе с их величествами? Это чудесно, послезавтра бал! Ты будешь? Это ты уронила кузена?

Изабель была той ещё болтушкой, несмотря на то, что матушка её, герцогиня де Лок, особа серьёзная и очень приятная в общении. Впрочем, у Мари со всеми были превосходные отношения, это вспыльчивая Аделин умудрилась что-то не поделить с Изабель и её братом.

Упавший на пол кавалер поднялся, и Мари внимательно посмотрела на него. Кузен? Кто-то из многочисленных молодых Вьевиллей? Он был рыж – в господина маршала, отца господина Лионеля и прочих, и сероглаз – в принцессу Катрин, сестру дядюшки Жиля, и возмутительно хорош собой. И Мари совершенно не могла его узнать, хотя отлично представляла себе всех родичей с этой стороны.

- Это я уронил прекрасную даму, и хочу принести свои извинения, - кавалер учтиво поклонился Мари. – Прошу меня простить. Мы занимались глупостями, и – вот результат.

- Не следует заниматься глупостями, - фыркнула Мари.

- О да, Мари у нас никогда не занимается глупостями, - рассмеялась Изабель. – Она слишком серьёзна для этого.

- Мари? Очень приятно, - рыжий склонился к её руке.

Но как его зовут?

- Ты что, не узнал её? Это же сестрёнка Аделин, Мари де Роган! Почти кузина, - гадкая Изабель выделила это «почти». – Мы все, было время, жили в Пале-Вьевилле, и если не играли вместе, то встречались на праздниках.

Это правда, госпожа герцогиня де Лок устраивала очень весёлые праздники для детей, Мари до сих пор вспоминала их с теплотой.

- Сестра Аделин? – кажется, кто-то что-то вспомнил.

Но вот Мари не узнавала его совершенно.

- Мне кажется, нам придётся познакомиться заново, - строго сказала она.

- Годфруа де Вьевилль, к вашим услугам, - он заново расшаркался.

Что? Старший внук маршала? Сын господина Эжена? Который не болтается при дворе, вроде брата Изабель, а где-то кому-то служит?

- Мари де Роган, - она сделала реверанс. – Скажите, а почему у вас рукав оторван?

- Мари, - Изабель расхохоталась, - ты неисправима! Ну кто говорит кавалеру о рукавах?

- Я, - отрезала Мари. – Вы позволите взглянуть? – спросила она у Годфри-младшего.

- Буду счастлив, если взглянете, - улыбнулся он.

Да как красиво улыбнулся!

Мари подошла – ближе, чем дозволял этикет, и взялась за рукав. Увы, он разошёлся по шву, в одном месте зияла дыра – и в бархате верней ткани, и в подкладке, и в сорочке внизу.

- Вы напоролись на гвоздь? – нахмурилась Мари. – Ваша рука не пострадала?

- Думаю, нет, - серые глаза неотрывно смотрели на неё.

- Это хорошо, - кивнула она.

Затянуть дыры в ткани – пустяк, раз – и нет, она и в детские годы это умела, чуть ли не первое, чему научилась. И вернуть на место оторванный шнурок. А вот удастся ли восстановить шов – непонятно. Хорошо бы снять с него этот дублет, но ведь найдутся сплетники, которые расскажут об этом всему миру, не только обитателям дворца, а он ведь, наверное, помолвлен, старший сын в такой семье не может быть не помолвлен!

Мари достала из поясной сумки заговорённый моток ниток – для таких вот непредвиденных случаев и держала. Такая нитка да с волшебной иглой всё равно что сама всё делала, правда – только в руках Мари, для других ей сделать подобное не удалось ни разу. Пока.

Она взялась за работу – подцепить нити ткани, скрепить, вытащить разорванные кусочки старой нитки, закрепить. И даже не заметила, что стоит совсем рядом с ним, а его рука, та, на которой дырка, почти обхватила её.

Шов зашился.